– Когда ты вернешься?
– Завтра, – уставшим голосом пообещала Глаша.
– Обожди, я дам тебе еще денег, – он достал из кармана несколько кредиток.
Она сама не помнила, как омылась в ванной и быстро оделась Лиловое платье она сняла и оставила в шкафу собственной комнаты. Оставила она здесь и туфли и дорогое белье. Только зимнее пальто и шапку пришлось надеть на себя – на улице лежал снег.
Глаша устало брела по утренним пустынным улицам. Небо лишь начало едва синеть. Она долго шла и сама не заметила, как очутилась возле Фонтанки. Глаша стояла на набережной и смотрела на черную воду, в которой исчезали тяжелые хлопья мокрого снега.
«Похоже, я больна, – с горечью думала она. – Сначала мне привиделся Володя, а потом этот рыжий мужчина. Красивый и такой странный. Что он мог делать у Горелова? И кто он? Я совсем его не знаю. Почему я сначала видела Махнева, а потом его? Я, видимо, сумасшедшая? И всегда таковой была, раз меня иногда преследуют видения. Может, рассказать Тане? Она переполошиться. И потом придется ей признаться во всем. Но она не должна знать, что я грешу с Александром Петровичем. Как стыдно! И как больно!» Глаша все стояла возле парапета и смотрела на воду. Улица была пустынна, только несколько газовых тусклых фонарей освещали набережную и дома, примыкающие к ней. Эти серые здания казались ей унылыми великанами – мертвыми и безмолвными, с темными глазницами окон.
«Где все люди? – думала Глафира. – Похоже, я осталась одна в этом холодном каменном городе, где никому нет до меня дела».
Вдалеке, возле парапета, мелькнула сутулая фигура одинокого прохожего. Он, шел, кутаясь в воротник старенькой военной шинели.
«Вот еще один странник, – медленно подумала она. – Куда он идет? Куда здесь вообще можно идти, кроме как на край собственной гибели».
Вернулась Глаша домой очень рано. Таня еще собиралась на работу в швейную мастерскую и завтракала возле печки. Она удивленно посмотрела на Глафиру.
– Ты откуда так рано?
– Так, не спалось. Отпросилась у господ.
Глаша молча стянула теплые ботики и сняла дорогое пальто на беличьем меху. Татьяна лишь покачала головой.
– Это сколько же рублей такое пальто стоит?
– Я не знаю, Танюша. Я очень устала и хочу спать.
– Ложись, ложись, – захлопотала около нее Татьяна. – Уж не захворала ли ты? Сделать тебе чайку с малиной?
– Сделай, если тебе не трудно, – прошептала Глаша.
– Ох, девка, чую, простудилась-таки ты. Ложись, – Таня заботливо раздевала Глафиру и укутывала ей ноги теплым одеялом.
Глафира провалилась в глубокий сон, а когда вечером Татьяна вернулась с работы, то обнаружила у Глаши сильный жар. Ее непутевая барынька металась в бреду, спекшиеся губы шептали несвязанные слова. Татьяна наклонилась и попыталась расслышать то, о чем бредила Глафира.
«Нет,