Конец зимы?
Согласен.
Но конец
Любой – распад и савана покровы.
Попробуй-ка маршаковский малец
Осилить настоящие сугробы!
Когда завоет март в трубе – шалишь! —
Мне жалко путников, в особенности пеших.
Не зря в Армении март называют «гиж»,
Что в переводе значит «сумасшедший».
Нет, брат, «марток – поддень еще порток»,
Да не забудь про теплую рубашку.
Но чтоб малец испытывал восторг?
Маршак не ведал.
Это барабашка!
Так хочется назвать весны приход?
Тогда – апрель.
Не буду я аскетом.
(Но не забудь апрельский снег и лед,
На день Победы майский ледоход
И холода черемухины летом).
Тут есть и дополнительный резон.
Забыли, братцы?
Климат – не погода.
У нас ведь отопительный сезон —
Как минимум
(как минимум!)
Полгода.
Короче.
Климат наш той сказке вопреки
Диктует год делить на половины:
Зима, где царствуют одни мужчины,
Подростки, мужики и старики,
И лето, женские обличья и дары:
Красавицы и золотые руки,
Кормилицы оравы детворы,
Хозяйки Медной и любой другой горы,
Юницы самой ангельской поры
И, безусловно, мудрые старухи.
И паритет да будет соблюден!
Здесь все, как в жизни, а не так, как в сказке.
Кто знанием таким вооружен,
Тот Маршака читает без опаски!
Если бы
1.
Если б ноги по дороге
Без меня ходили,
То меня бы от прогулки
Враз освободили.
Погуляли без народу,
Никуда не делись бы,
И обратно за работу
К своему владельцу.
Если б руки, две подруги,
Под руку гуляли,
Ночью в тихом переулке,
Кошек бы пугали.
Опоздают на минутку,
Я б ворчал немного,
Потому что добрый жутко,
С виду только строгий.
И была бы голова
На трех кнопочках,
И висела бы едва
На веревочке,
То в хорошую погоду
Без мотора, без руля,
Проходила б повороты,
Лишь ушами шевеля.
А потом назад вернется
И на кнопки пристегнется.
Сердце и подобный хлам
Я запрятал бы в чулан
Пусть лежит, валяется,
Не тужит, не старится.
Было б у меня тогда
Расчленение труда.
Я лежал бы на печи
Или не лежанке,
Ел бы с медом калачи,
С молоком баранки.
Наступила благодать —
Все они ушли гулять.
2.
Только хочется играть,
Вволю побеситься,
Прыгать, бегать и скакать,
Взад-вперед