В них-то и сидели священнослужители, наслаждаясь общением и вином, которое регулярно подливал безмолвный служка. Полупустая хлебница, деревянное блюдо с остатками жареного поросёнка в остром перечном соусе, да почти полная плетёная ваза с фруктами свидетельствовали, что беседа носила не совсем богословский характер. Аббат в третий раз выслушивал как «злостный еретик и богоотступник» Робин Худ ограбил приора на дороге в Фалез, куда святой отец отправился по случаю дня Светлого Святого Воскресения. Правда, Йорген достоверно знал, что его брат во Христе имел в городе несколько иной интерес – там жила очаровательная блудница, которую приор иногда тайно посещал. Но пока он лишь обдумывал, как можно было половчее обратить этот секрет в звонкую монету.
– Как же все-таки ловко Вам удалось получить для нашей Церкви это великолепие! – неожиданно сменил тему захмелевший толстячок. – И всего за пятьсот экю золотом!
Аббат скромно улыбнулся, показывая, что ему приятна столь высокая оценка его заслуг. Но достойно ответить не успел. За окном послышался конский топот, а затем требовательный сигнал рыцарского рога. Йорген слегка переменился в лице. Неужели все-таки вернулся прежний хозяин? Ведь по договору Дыб-Кальвадос переходит к аббатству только после захода солнца. То есть ещё через несколько часов! И этот глупый приор нужен здесь именно как свидетель, способный подтвердить перед епископом факт невыполнения сэром Жаном обязательств по возвращению займа. А теперь, забодай его сохатый, получится наоборот – будет свидетель, что займ вернут!
Святые отцы подошли к окну. Да, действительно, сэр Жан Дыб-Кальвадоский. И тоже не один. А, впрочем, стоит ли переживать? Йорген невольно усмехнулся, вспомнив, что не далее как вчера странствующий монах-пилигрим рассказывал, что на днях в Норман вернулся сэр Жан Дыб-Кальвадоский. Который не привез из Трои ничего, кроме славы! А из неё, как известно, золота не выжмешь. Успокоившийся аббат ровным голосом приказал впустить рыцарей. Пока опускали мост и поднимали решетку, священники рассматривали топчущихся всадников. Их сильно смущал неизвестный спутник сэра Жана, рыцарь в черном тораксе, гарцевавший на вороном коне. Наконец, его першерон повернулся так, что стал виден герб на притороченном к луке черном щите – белая лилия на алой косой полосе. Святые отцы даже ахнули одновременно. Сэр Кристофер де Гретевил! Любимец барона де Шансона. Что бы это могло означать? Уж не начал ли барон собственную игру, нарушив договоренность с аббатством? Ведь с него станется.
– Интересно,