Полиция нашла меня через неделю после исчезновения в состоянии полного истощения и доставила обратно в город. Взглянув на себя в зеркало, я увидел бледное похудевшее лицо с кругами под глазами, которые впоследствии останутся на всю жизнь.
Спустя неделю после выписки меня отвели к психологу. Это оказался славный молодой человек, в основном, потому что он не осуждал меня и почти не спрашивал о моём уходе из дома. Он много расспрашивал о моём увлечении пирографией, о детстве и наконец, о планах на будущее. В конце он всё же спросил, не собираюсь ли я уйти вновь. Я ответил, что нет, в этом не будет ровно никакого смысла. Он посоветовал мне заняться выжиганием в остаток дня, и мы распрощались.
Будучи дома, я решил последовать его совету и отвлечься на творчество. Пирограф как-то непривычно лежал в руке, неудивительно, ведь я не брал его больше двух недель. Сначала я провёл несколько линий и завитков на черновой доске, чтобы освежить мышечную память, а затем решил взяться за нечто более основательное. Взгляд мой упал на несколько эскизов, сделанных Инной. Я мечтал показать их ей, но так и не успел закончить, всё время откладывая на потом. А что делать с новыми работами, кто же нарисует эскизы лучше неё? И кому я теперь буду показывать результаты своих работ. Разве кто-то способен порадоваться и восхититься ими лучше, чем она.
Я посмотрел на свою линию судьбы на ладони, извилистая и пересечённая разными событиями. Враньё, подумал я, полное враньё. Больше меня ничего не ждёт, кроме бесконечного пустого бытия. Я прислонил раскалённую иглу пирографа к началу линии и, выжигая кожу, провёл до самого её конца, делая свою судьбу абсолютно прямой и понятной. Морщась от боли, я уложил пирограф в коробку, положил в самый дальний угол шкафа и больше никогда не брал его в руки.
Часть вторая. Блуждание
Было бы легко сказать, что проблемы начались с гордыни, но её не было и в помине. Странности и неудобства пришли вместе со сном, а точнее с его отсутствием. После первого визита к психологу я приходил к нему ещё несколько раз, а затем меня, наконец, оставили в покое. Мы с ним побеседовали о моём будущем и мило попрощались, чтобы я мог двигаться дальше. Ожог я предусмотрительно скрыл, а позже сказал всем, что случился несчастный случай на кухне. Жарка яичницы может быть не менее опасным делом, чем спасение людей из горящего здания.
Я действительно больше ничего не собирался предпринимать,