Самое противное, что душок въедается в волосы и одежду. Конечно, по пути на станцию немного проветриваешься… Другие консьержки с той же целью вечером гуляют в лесопарке неподалёку. По бульвару стесняются. В дождливую погоду ищут любой возможности поесть не в консьержечной. Популярный способ провести время – набиться в крохотное полуподвальное помещение азиатской пекарни. Купить на всех лаваш, стоять, жевать и болтать. Тепло, сухо и общественная жизнь.
Правда, это только азиатки так делают. Молдаванки и украинки, наверное, идут в съёмные квартиры. А я жую чего-нибудь во время обхода. Наверху пахнет только сырым бетоном и сигаретным дымом. Практически аромат детства.
(Нет, я не курила с младых ногтей, я вообще не курю. Я торчала в подъезде со старшим братом и его друзьями. Такая у меня тогда была общественная жизнь).
Окна на этажах не разрешается открывать, но кто-нибудь откроет обязательно. Прежде, чем устранить безобразие, я высовываюсь далеко, по пояс: я летаю над Южным Бутовом. Это не игра, это просто ощущение, которое мне нравится ловить за хвост. В Южном Бутове, как и в России вообще, нет ничего особенно уютного. Очень хмурое место; нахохленные дома, детсадик, школа, клумбы, машины, детская площадка, тёмный, даже из окна видно, что вечно сырой лес на дальнем плане. Я лечу над ними, и меня охватывают тоска и нежность – так, что сердце сосёт.
Пахнет на высоте высотой, и больше ничем. Глубоко вдыхаю такой далёкий от асфальта и подвала воздух. Потом тщательно закрываю створки окна.
(Горящие путёвки в Турцию и Египет)
***
У нас в подъезде делают ремонт.
Все мои сменщики – и коллеги из других подъездов – сидят на улице, а я в консьержечной, потому что у меня голова от краски, как известно, не болит: в детстве привыкла. Моя мать рисовала плакаты.
С ремонтниками-молдаванами я подружилась моментально. Молдаванам очень нравится музыка румынских цыган, а у меня на нетбуке полным-полно этой музыки. Так что ремонтники – хотя они преимущественно ремонтницы – едва поздоровавшись, кричат:
– Девушка! Запускай машину!
Потом они бойко водят валиками и кистями по стенам и почтовым ящикам, подпевая. Цыганского они не знают, да и на румынском тексты им не знакомы, потому они поют просто:
– Ла-ла-ла-ла-ла! Эй!
Сегодня мои маляры бегают взволнованные. Что-то на бумажках выписывают. Наконец, подходят ко мне и говорят:
– Девушка, ты красиво рисуешь?
Немного неожиданный для меня вопрос.
– Ну, нормально.
Бригадирша вручает мне чёрный маркер:
– Нарисуй номера на почтовых ящиках.
Оказывается, маляры