Камнеломка. Рассказы и повесть. Ольга Анатольевна Суханова

резкая боль при каждом шаге. Говорят, что со временем можно притерпеться. Я не знаю, не пробовала.

      Ринка растерянно молчала.

      – Вот что ты потеряешь, – повторила женщина, словно подталкивая ее к выбору. – Собственно, в мировой литературе все давно изложено. Ну, все понятно?

      – Да. А сколько… сколько у меня времени, чтобы решить?

      – У нас было три минуты на беседу. Мы уложились, – женщина сверкнула огромными глазами. – Теперь у тебя три часа на принятие решения. Если захочешь вернуться – будет три дня на возвращение. А там нужно тебе будет точно и твердо решить, куда ж ты идешь – в мир или к нам. А то на три года зависнешь, неприкаянная. Ступай, тебе покажут, где ты можешь отдохнуть.

      Ей хотелось разреветься – навзрыд, в голос, пока он еще есть. Вернуться, но без голоса… Ринка мотнула головой, словно пытаясь разогнать сон, но нет, нет, ни озеро, ни бледные большеглазые девушки никуда не делись.

      Зачем ей вообще возвращаться?

      – Не хочу, – она покачала головой. – Не хочу возвращаться. Я не затем…

      – Тихо, тихо, – перебила ее женщина. – У тебя есть три часа. И когда они пройдут, – тогда ты и скажешь, что решила.

      Он устал, как собака. Правильнее всего, конечно, было бы заночевать в мотеле прямо в аэропорту и доехать до места уже завтра поутру, по светлой дороге, а не тащиться больше сотни километров измотанному и по ночной трассе. Но хотелось наконец оказаться дома – и это пересилило. Лучше потерпеть сейчас, собраться с силами и доехать. А завтра с утра – завтра же выходной – он двинет в гости к сестре Светке, купит племяшке билеты на какой-нибудь детский спектакль и двинет в гости.

      Андрей разгреб машину от снега – за неделю его старенькая «Шкода» превратилась почти в сугроб. Написал сообщение сестре – мол, все в порядке, долетел, завтра ждите в гости. Устроился за рулем. В теплом салоне, после полусуток в самолете, его сразу потянуло в сон. Мотнув головой, Андрей вытащил из сумки старую кассету и вставил ее в магнитолу. Старая запись чуть-чуть шелестела. Надо бы оцифровать наконец, пока кассета совсем не развалилась.

      Дешевая гитара, дешевые струны, простенький перебор. Сильный, неожиданно глубокий, заливистый девичий голос. Простые дворовые песенки – про любовь, про смерть, про неистовые страсти.