– Конечно. Меня можно найти в гостинице «Лэнгхэм». Я остановился под именем графа фон Крамма.
– Я дам вам знать, как подвигается дело.
– Очень прошу вас. Я так волнуюсь!
– А как насчет денег?
– Тратьте, сколько сочтете нужным.
– Без ограничений?
– Я готов отдать за эту фотографию любую провинцию моего королевства!
– А на текущие расходы?
Король достал из-под плаща тяжелый замшевый кошелек и положил его на стол.
– Здесь триста фунтов золотом и семьсот ассигнациями.
Холмс написал расписку на страничке своей записной книжки и вручил королю.
– Адрес мадемуазель? – спросил он.
– Брайени-Лодж, Серпентайн-авеню, Сент-Джонсвул.
Холмс записал.
– Еще один вопрос: фотография была кабинетного формата?
– Да.
– А теперь доброй ночи, ваше величество, я надеюсь, что вы скоро услышите хорошие вести… Доброй ночи, Уотсон, – добавил он, когда колеса королевского экипажа застучали по мостовой. – Если вы будете любезны зайти завтра в три часа, я охотно потолкую с вами об этом деле.
II
Ровно в три часа я был на Бейкер-стрит, но Холмс еще не вернулся. Экономка сообщила мне, что он вышел из дому в начале девятого. Я уселся у камина с твердым намерением дождаться его во что бы то ни стало. Меня глубоко заинтересовало, как он поведет дело, ибо своеобразие случая и высокое положение клиента придавали ему необычный характер, хотя тут не было причудливости и мрачности, присущих двум преступлениям, о которых я рассказал в другом месте. Если даже оставить в стороне самое содержание расследования, которое проводил мой друг, – с каким мастерством он сразу овладел ситуацией и какая строгая, неопровержимая логика была в его умозаключениях! Мне доставляло истинное удовольствие наблюдать, какими быстрыми, тонкими приемами он распутывал самые непостижимые загадки. Я привык к его неизменному успеху. Мне и в голову не могло прийти, что он может потерпеть неудачу.
Около четырех часов дверь отворилась, и в комнату вошел подвыпивший человек, по внешности конюх – с всклокоченными волосами и бакенбардами, с распухшей красной физиономией, в бедной грязной одежде. Как ни привык я к удивительной способности моего друга менять свой облик, мне пришлось пристальнейшим образом вглядеться, прежде чем я удостоверился, что это действительно Холмс. Кивнув мне на ходу, он исчез в своей спальне, откуда появился через пять минут в твидовом костюме, корректный, как всегда. Заложив руки в карманы, он вытянул ноги перед пылающим камином и несколько минут от души смеялся.
– Ну и потеха! – воскликнул он, затем закашлялся и снова расхохотался, да так, что под конец в полном изнеможении откинулся на спинку кресла.
– В чем дело?
– Смешно, невероятно смешно! Уверен, что вам никогда не угадать, как я провел это утро и что я в конце концов сделал.
– И представить себе не могу. Полагаю,