Ночью в окружении десятка воинов к захваченным пленным, подошли Чжен Ги и лазутчик Фань Чун, и, держа в руках горящие факелы, стали внимательно всматриваться в раненых. Здесь Фань Чун, несмотря на опухаюшее окровененное лицо Сюуньзана, безошибочно опознал жичжо вана и, указав на него, сообщил ханьцам, что перед ними находится вожак хуннов Сюуньзан. Чжен Ги, наклонившись и быстро осмотрев лежавшего на правом боку Сюуньзана, о ком был много наслышан, но увидеть пришлось впервые, приказал вызвать лекаря. Увидев подошедшего лекаря, показывая рукой на степняка, сказал ему, что отныне его жизнь будет зависеть от жизни валявшегося перед ним варвара. Дрожащий от страха лекарь, применив всё умение и опыт, осторожно извлёк стрелу из тела кочевника Чжен Ги, распорядился со всеми предосторожностями погрузить хуннов в повозки и под большой охраной отправить на Великую стену, приказав поместить пойманых степняков в одну из башен, служившую тюрьмой. Сам в сопровождении двух всадников помчался в крепость на встречу с Мэн Фэном, который, узнав от пеших гонцов о потерях, понёсенных ханьцами, впервые в жизни «потерял лицо» и, даже не дождавшись донесения Чжен Ги о числе захваченных хуннов, взяв с собой так и не задействованную в битве конницу, в бешенстве безжалостно нахлёстывая коня, умчался в Сэньду. Потери были действительно немалые, хотя при многочисленных в прошлом столкновениях ханьцев с хуннами случались потери и поболее. Из четырёх тысяч трёхсот ханьцев, участвовавших в сече, в живых осталось всего тысяча сто человек, а ведь это были не какие-то крестьяне или «молодые негодяи», а регулярные, не раз проверенные в боях воины ханьской армии. Прибыв в Сэньду и встретившись с Мэн Фэном, находившимся в резиденции Минь Куня, Чжен Ги радостно известил обоих о неслыханной удаче, выпавшей им. О том, что к ним в руки попался известный в прошлом многочисленными набегами на Хань полководец Хуннской империи Сюуньзан.
Любимец