Этот – звукоцвет? цветозвук? – продолжается до тех пор, пока он не делает попытки встать, и тогда гигантский пузырь лопается, и через него прорастает сосна с сочным янтарным стволом, словно тело зрелой женщины, в расцвете красоты и плодовитости, но вместо двух – парных – символов женской плодовитости у нее только один, а второго нет, а есть уродливая язва, покрытая шрамами.
Шрамы змеятся по коре во все стороны, и она растрескивается; трещины разрастаются вширь и вглубь, так что, в конце концов (сосна продолжает расти), кора отваливается от ствола кусками, обнажая белеющую плоть – бесстыдно и горделиво вздыбленную мужскую плоть – символ владыки и повелителя.
Ноги странного исполина с женской – одной, но царственно-прекрасной – грудью и подавляющим своей мощью мужским естеством вросли глубоко в землю, а выше плеч клубятся белоснежные облака, и лица не видно, но увидеть его лицо крайне важно, тем более что он не может никуда сдвинуться со своего места.
Сын мой.
От этого голоса рушатся горы и беззвучно разевает рот петух на нижней ветке.
Красивая золотистая змейка шаловливо обвивается вокруг корня и ускользает в свое логово под землей.
Во что бы то ни стало наверх, успеть увидеть его лицо.
У подножия роется в земле, утробно похрюкивая, смердящая от грязи свинья, не обращая внимания на лестницу под ногами.
Скорей!
Осторожно, ступени шаткие.
Как далеко земля.
Ухватиться окрепнувшей, странно очужевшей рукой с холено выращенным ногтем на мизинце за нижнюю ветвь и осторожно подтянуться.
Еще.
Вспышки света сменяются тьмой, все колеблется, уплывает, качается и мельтешит перед глазами, руки тяжелеют, почему-то чем дальше, тем труднее, а ведь должно быть наоборот, ноги наливаются свинцом, не пошевелить ни рукой, ни ногой, грудь сдавлена.
Скорей!
Пространство сужено до ребер.
Ребра первыми воспринимают вибрации извне, грубые, почти отталкивающие.
Вибрации?
Тряска, выматывающая душу тряска.
Заунывная музыка, состоящая из неравных дробных ударов во множество мелких барабанов.
Музыка?
Стук копыт.
Стук копыт по каменистой дороге.
Стук копыт.
Глава четвертая Старая колыбель
Возвращаясь с очередного славно проведенного дежурства, Пантера и Тит издали услышали звуки труб и барабанный бой.
– Эге! – Тит остановился и прислушался. – Пантера, это не нас с тобой встречают с такой торжественностью?
Он засмеялся, довольный. Не дождавшись ответа от друга, оглянулся.
– Пантера!
Пантера стоял, рассматривая лошадиные яблоки.
– Пантера!
Тит озадаченно помедлил, потом снова рассмеялся.
– Жрецы могут толковать будущее по потрохам, – он подошел