Согласие с собой.
И коварство.
Мальчишка смерил глазами расстояние, словно прикидывая, успеет ли вскочить на велик и сбежать. Он даже рискнул бросить взгляд на ближайший лесок, но Хант уже подошел ближе.
– Здравствуйте, детектив.
Хант снял очки. Его тень упала на ноги мальчика.
– Здравствуй, Джонни.
Тот начал складывать карту.
– Я знаю, что вы хотите сказать, так что можете не говорить.
Хант протянул руку.
– Можно посмотреть карту? – Джонни замер, и на его лице снова появилось выражение загнанного зверька. Он пробежал взглядом по длинной улице, потом посмотрел на карту. – Видишь ли, я слышал про нее, – продолжал Хант, глядя мальчику в глаза. – Сначала не поверил, но люди говорили… Сколько раз, Джонни? Сколько раз я предупреждал тебя об этом? Четыре? Пять?
– Семь, – едва слышно ответил Джонни, вцепившись в карту побелевшими от напряжения пальцами.
– Я верну ее тебе.
Мальчик поднял голову, и в его глазах уже не было никакой хитрости. Детектив видел перед собой ребенка. Испуганного ребенка.
– Обещаете?
Какой же он маленький.
– Обещаю.
Джонни поднял руку, и Хант взял карту. Мятая, мягкая, с бледными полосами от складок. Детектив опустился на бордюр рядом с мальчиком, развернул большой лист с фиолетовыми чернильными пометками на белой бумаге. Это была так называемая налоговая карта, с фамилиями и адресами, и она покрывала лишь часть города, может быть, около тысячи домохозяйств. Примерно половину из них перечеркивал красный крестик.
– Где ты ее взял?
– У налогового инспектора. Они недорогие.
– Есть все? На весь округ?
Джонни кивнул.
– Красные пометки?
– Дома, где я был. Люди, с которыми разговаривал.
Хант даже не нашелся что сказать. Это сколько ж надо времени, чтобы объехать такую территорию на разбитом велосипеде…
– А те, что со звездочкой?
– Одинокие мужчины. У меня от этих типов мурашки по коже бегали.
Хант сложил карту и протянул ее мальчику.
– На других картах такие же пометки?
– На некоторых.
– Это нужно прекратить.
– Но…
– Нет, Джонни. Это нужно прекратить. Ты вторгаешься в частную жизнь. К нам поступают жалобы.
Джонни поднялся.
– Я никаких законов не нарушаю.
– Ты – прогульщик. Вот и сейчас пропускаешь занятия. К тому же это опасно. Ты понятия не имеешь, кто живет в этих домах. – Хант щелкнул по карте, и Джонни убрал ее. – Я не могу потерять еще одного ребенка.
– Я сам о себе позабочусь.
– Да, ты уже говорил это сегодня утром.
Джонни отвернулся, а Хант, скользнув взглядом по узкой скуле с желваком под натянутой кожей, заметил на его шее шнурок с перышком. Яркое, светло-серое, оно выделялось на фоне застиранной рубашки.
– Это что? – спросил он, меняя тему.
Джонни