Живем мы во флигеле, как я тебе писал. До сих пор было холодно, но сегодня первый раз протопили, и стало недурно. Только мы здесь почти исключительно спим, сидеть не приходится*.
Едва успеваем читать газеты, запаздываем на два-три дня. Где уж тут заниматься французским языком. Эту мечту приходится пока оставить.
Зайцев и второй раз приехал в Москву только на один день. Ему там не удалось ничего добиться. Сейчас он врачом на питательном пункте на вокзале. Невесело!
Фотографию поневоле совсем забросил.
С существованием нашего главного я совсем примирился. Он, оказывается, парень недурной и вполне приятный в обществе. Привык он только в военном ведомстве ко всяким бумагам. Он сильно оживляет нашу компанию, держится совсем хорошим товарищем.
Вот уж опять первый час ночи! Прощай же, моя дорогая. Скорей, скорей выздоравливай совсем!
* Далее приписки на полях письма.
Воронеж, 17-го сентября 1914 г.
Милая Шурочка, золото мое. Сегодня сразу получил два твоих письма, от 13/IX и 14/IX, а вчера ждал напрасно. Да и сам я вчера был лишен возможности писать тебе что-либо, не было сил. Меня к 7-ми часам вечера откомандировали на вокзал принимать транспорт раненых. Поезд прибыл только в 8 % ч., а выгрузка производилась чрезвычайно медленно. К тому же путались, в какой госпиталь сколько отправить раненых. Нам обещали было 150 раненых сразу, но затем быстро выяснилось, что на нашу долю не будет их совсем.
Однако на мой вопрос, можно ли мне удалиться, мне ответили отрицательно. И вот меня держали без всякого смысла на вокзале до 12 ч. ночи. Когда вернулся, пришлось за чаем сообщить главному все подробности, а когда вернулся в свою квартиру, то заметил, что ванна была затоплена, – мылся Левитский. Я не устоял и тоже влез в нее. Когда же я вылез и взялся было за перо, то почувствовал, что не могу, слишком устал. Было уже 2 часа ночи.
Сейчас тоже уже скоро час ночи, но я сегодня дежурный. Только вечером пришлось на несколько часов поменяться с Покровским, чтобы пойти в «Бристоль» приветствовать с днем ангела супругу Левитского, сегодня к нему приехавшую. Он – счастливый, сияет, горд! А мне завидно!
Вот видишь, как мы живем. Сегодня было сравнительно тихо в отделении: новых нет, а старых мы последние дни усиленно выписывали. Если бы не именины, то сегодня в первый раз у меня вечер после 8-ми часов был бы свободный. А спать так хочется! Ты ведь знаешь, какая у меня в этом всегда потребность.
Дежурному у нас необходимо быть в фуражке и при шашке. Спать ему по закону не полагается, а только немного отдохнуть на кушетке. Оной у нас нет, а стоит кровать, на которой мы и спим несколько скудных часов, не снимая тужурки и сапог. Ждем уже несколько дней внезапного приезда принца Ольденбургского[91]. Выучили церемониал и форму встречи – рапорт. Авось не в мое дежурство. Хожу я чуть не по неделе небритым – вечером не хочется, устаешь, думаешь, завтра, а утром спешишь, нет времени. Оброс и некрасив.
Вчера,