До сердечной учтивости садовника с его исчерпывающими разъяснениями ей было как пешком до палестин. Возможно, её сбивал с толку мой «интеллигентный» вид в потёртых джинсах и расстегнутым от непривычной мне жары батником.
Я застегнул пару пуговиц и, глядя ей в переносицу, спросил на всякий случай номер телефона, который она в служебное время без зазрения совести эксплуатировала в личных интересах, из-за чего, между прочим, сюда могли бы и не дозвониться с каким-нибудь важным и срочным делом. Например, с предупреждением об ураганном ветре со штормом, бурей и внезапным землетрясением. Или, что африканские зулусы вышли из леса и напали на интернат… За это ведь самоуправная вахтёрша легко могла лишиться своего поста за стойкой с телефоном и отправиться на перевоспитание в учебный корпус таскать по этажам столы, стулья и прочий инвентарь. Подходящие методики для этого нашлись бы, в этом как раз я ни секунды не сомневался – был даже более чем уверен.
На удивление телефонный номер вредноватая вахтёрша сразу же продиктовала мне, словно почувствовала, что я не отстану от неё и буду ещё долго маячить перед глазами, отвлекая её и мешая развлекаться с телефоном. И о Стелле она без лишних вопросов доложила как на духу после того, как я намекнул ей о важных документах, что находятся у меня под мышкой и которые срочно нужно доставить по назначению. Я потряс для убедительности словарём перед её носом; тетрадкой с лекциями я также усердно помахал перед её выпученными глазами, что б она и не думала сомневаться.
Из её рапорта выяснилось, что за учебно-административным корпусом, если идти по асфальтовой аллее не сворачивая к хозяйственному ангару, среди деревьев в двухэтажном довольно внушительном коттедже, построенном из тёмно-красного кирпича ещё в стародавние времена и чем-то напоминающего средневековую крепость, находилось служебное общежитие гостиничного типа, где проживало с десяток преподавателей и работников интерната. Некоторые из них жили там со своими семьями. У Стеллы на первом этаже была небольшая комната с магической цифрой восемь на двери.
Но идти к Стелле я не решился, а ноги меня сами повели на галечный пляж в надежде, что она появится там снова.
Солнце уже не просто припекало – оно жгло и обдавало сухим жаром и от этого ещё больше хотелось почувствовать всем телом прохладу морской воды. На берегу никого не было, лишь пара больших белых чаек сонно качалась на лазурной глади воды. При виде меня, они, взмахнув крыльями, удалились в сторону моря, оглядываясь и недовольно ругаясь на своём языке.
Быстро искупавшись, я решил наконец-то ехать в город. Когда я проходил мимо учебного корпуса, там чувствовалось какое-то оживление. Чьи-то голоса гулким эхом отзывались в открытом окне одной из аудиторий. У входа двое рабочих в синих спецовках осторожно вносили в дверной проём какой-то небольшой