Отец посмотрел на Аллу. По лицу пробежала тень улыбки. Дочь не удержалась и покорилась этому секундному отцовскому обаянию и улыбнулась вслед.
– Вот на этой самой машине я ездил с твоей матерью. Тогда она у меня уже была. Купил за свои кровные деньги. Только тогда она была синего цвета.
– Почему же перекрасил в черный?
– Когда твоей матери не стало, вся жизнь для меня превратилась в черное пятно. Я перекрасил и машину, и свою душу.
Виктор замолчал. Алла легонько коснулась рукой его плеча.
– Раньше со мной такого не было, – сказал он.
– Тебе не было кому рассказать об этом.
Ты права, – он погладил ее по руке.
– Это ведь не самое страшное в жизни?
– Не знаю. Но от этого очень больно, и рана сидит так глубоко, что ее не залечить.
Алла свободно откинулась на спинку сиденья, раскинув в стороны руки.
– Значит, мама сидела рядом с тобой вот на этом сидении?
– Да, – кивнул Виктор. – На этом сидении-диване. – И снова эта его улыбка. – Ты сейчас напоминаешь ее мне. Ты очень похожа на мать.
Алла положила блокнот на панель машины и повернулась к отцу.
– Что было потом?
– Потом были свидания. Она жила в городе. Нам было удобно встречаться в городском парке. Потом после прогулок мы уходили на квартиру, которую помогла купить мне мать. Мы встречались каждый день. Я приезжал на машине иногда только электричкой. Ей нравилось кататься. Как-то она даже попробовала сесть за руль. Но так и не успела осилить эту науку. Это были самые лучшие дни. Моя мать переживала за меня. Боялась, чтобы не вышло из этого чего дурного, боялась, чтобы я не навлек беды на семью. Я ее успокаивал, и просил, чтобы никому не говорила об этом, хотя и так знал, что она не скажет. Мать я заверил, что все будет хорошо. Я верил тоже в это, и особенно надеялся, когда она родит мне ребенка, то уже не сможет уйти. Мы любили друг друга очень сильно.
Однажды родители Лены захотели повидаться со мной, и познакомиться с моими родителями.