То плоть!.. Кровинушка своя!
Его беречь – вот роль твоя!
О ты, Россия, мать народов!
Когда распалась от невзгодов
Умы твои ль вели тебя?
Ты ль не роптала вне себя?
Роптанье?! Нет!.. То глас народа!
Пусть не высока ныне ода,
Но твой поэт к тебе писал,
Кричал, хрипел – теперь устал.
Исчез поэт, осталась проза…
И то – не та – одна угроза
Пасть в бескультурье, баловство,
Разврат идейный, бесовство.
И с болью в сердце! В сердце с болью!
Одной любовью, лишь любовью
К народу надо вновь воспрять,
Заботой, ласкою объять.
В народе истинно богатство!
И только мудро государство,
С заботой, лаской праотца,
Вернет доверие в сердца
Людей своих, своих детей…
Так сей любовь над миром, сей!
На столике, что у дивана,
Будильник, зазвеневший рано,
Лениво сонная рука
Отключит; и опять нога
Неверный тапочек наденет,
Другою снимет, ей же сменит…
И к ванной медленно бредя,
Бекзат прошепчет про себя:
«Россия, честная Россия,
Тобой владеет ли стихия?»
На том, зевнув не разбираясь,
Умывшись, быстро собираясь,
Бекзат уходит на работу,
Прогнав с лица печали ноту;
Но предрассветная дремота
Покой отняла; неохота
Большая зиждилась внутри.
«Все ж чей-то голос раза три
Со сна ль шептал мне о России;
И о неведомом Мессии
Греза ль коснулась вдруг нутра?» –
Он тяготел в себе с утра,
Сон отмахнув, в сие не веря.
Читатель мой, настанет время,
В том разберемся, что к чему –
Мне интересно самому!
И утром ранним, как обычно,
Идет дорогою привычной
Бекзат один, не торопясь.
Листок приметил – тот кружась,
Летел, и ветерком гонимый,
Описывал свой путь незримый,
Махал кленовою рукой –
Иссохшей, желтой, но живой.
«Должно быть с осени остался
На ветке, только оторвался
Зимой, морозом не стабильной?
Взмахнув рукою многожильной,
И по заснеженным проулкам,
Да незнакомым переулкам,
Полет свой первый, неумелый,
Вершил кленовый листик смелый». –
Так думал Стужин, наблюдая
За тем листком, с тоской зевая,
Кленовый – душу пронимал,
Тоску по дому навевал!..
Среди величественных, важных
И вековых, многоэтажных
Домов, он шел в свою контору.
Душа его легла к минору,
Но день свой с грусти начинать
Бекзат не любит, и гадать,
Явилось что тому причиной, –
Он с безмятежною личиной
Гнал все тоскливое в себе,
С морщинкой малой на челе.
Вот дом в семь этажей стоит:
Три