И когда пред ним в ответе
На вопросы, что в билете,
Ты бормочешь пересказ,
На него не подняв глаз, –
Он, возмездья час вкушает,
Ваш покой не нарушает;
А закончив петь баллады,
Ты пятерки ждешь в награды,
Думая – везенье… рад!
Тут профессор строгий взгляд,
Бросив в вас, и резким «хватит!»,
Скажет: «Думали, прокатит?
Нет, меня не одурачить!
Я смогу Вас озадачить,
Раз такой лентяй Вы, неуч –
Ставлю в ведомости «неуд».
Жду Вас вновь, на пересдачу.
Больше не пытай удачу,
Лучше выучи теперь!»
И укажет вам на дверь.
Коль застиг Лаврентий Палыч
Вас, то здесь хоть хнычь не хнычь,
Что работал мол, болел…
Как пред ним б ты не бледнел –
Строгим был к себе, к другим,
К жалости людской «глухим»…
Знал – и потому учил
Митя наш; хоть не любил,
Все что смог, с книг почерпнул,
Глубоко зевнув, уснул.
Глава 6
Ночь прошла, прошла усталость;
Вялости чуть-чуть – лишь малость
От вчерашней подготовки;
Не приемлет ретировки
Ветрин наш, девизом жил:
Пришел, увидел, победил!
«Хладный душ приму и стану
Я бодрей, улыбкой вянуть
Не хочу, скажу точней:
Жизнь прекрасна, веселей,
Если первую улыбку,
Не считая за ошибку,
Подарю себе, вещая:
Жизнь красна!»… И мысль благая,
Зародившись, пробуждает –
Митю к жизни возвращает.
Перед зеркалом красуясь,
И в ответах тренируясь,
Гладко выбрился, оделся;
И пиджак к лицу смотрелся
Мастера Анри Боте –
Он искусен в красоте –
Выполнил работу смело
И уважил – знает дело.
Ветрин в дверь… И город снежный,
Видом важный и безбрежный,
С деловою суетой,
Его кутает собой.
Митя мой к тому привык
И душой давно проник
Он к красавице Москве;
Пел во внутренней хвале:
«По душе мне, милый град,
Твой заснеженный наряд –
Радует мне очи, сердце!
Ты любому люду дверцы
Отворишь, – гостеприимна!
Хоть на первый взгляд наивна:
Не сломил брат басурманин,
Ни монгол и ни татарин;
Бил француз и немец бил,
Но тебя не покорил!
Ты стоишь неколебима,
Верой в Господа хранима,
И двуглавый твой орел
Крылья в небе распростер
Над землей великорусской –
Ей тропой идти не узкой.
И Петровский триколор
Стяг украсил; и убор
Над главой двуглавой вьется
И Имперскою зовется
Он Короною России.
Нет, не снять! Языки злые,
Как бы вместе ни старались,
Лишь «с носами»