Чтобы окончательно не потерять преимущество, мы быстро приладили под дверь простенькую растяжку из взрывателя от противопехотной мины и трофейной китайской взрывчатки типа «Семтекса65», и ушли немного вглубь приютившей нас хибары. Пока мы линяли по извилистым коридорчикам с низкими потолками из дешевых пористых панелей, я лишь мельком взглянул на запаянную в пленку карту, без спроса прихваченную мной у Вильнюса, и тут нам в спины ударила тугая волна от взрыва, выворотившего помещение, которое мы только что покинули, наизнанку. Смит рухнул на колени, не удержавшись на ногах, и принялся трясти головой, пытаясь вытряхнуть обратно свои барабанные перепонки. Не будь на нас с Риком наушников, плакали бы наши уши вместе с ушами Кенни. Я поднял ушлепка обратно на ноги и несколькими пинками скорректировав движение нашей разом оглохшей банды в нужном направлении, двинул вслед за ними, постоянно озираясь через плечо на заволоченное дымом черное нутро коридора.
Шуруя по пустым кишкам здания, мы сходу вышибли несколько преграждавших нам путь дохленьких дверей, проскочив эту чертову хибару насквозь до тех пор, пока она, наконец, не кончилась. Когда бежать больше стало некуда, я остановился и устало опустился на жопу, устроившись под тоненьким пластиковым подоконником крайнего окошка, используя короткую передышку, чтобы бегло проверить свой карабин и посчитать оставшиеся патроны. Взрыв на входе немного поубавил прыти у НОАКовцев, так что эти несколько секунд можно было использовать для того, чтобы немного прийти в себя. Бредший следом за мной Кенни не стал долго искать место для отдыха и просто рухнул на пол посередине комнаты. Замыкавший нашу процессию Рамирес сполз по стенке рядом со мной и вопросительно уставился на меня. Парень, похоже, был уверен, что у меня есть ответы на все вопросы. Реальность здорово его огорчила бы, знай он, как дела обстоят на самом деле. Дядя Лазарь внезапно оказался из такого же дерьма и мяса, что и все остальные, чем, похоже, сильно всех раздосадовал. На Кенни мне было насрать с высокой колокольни, он, гаденыш, сам нарвался на неприятности, и его жизнь интересовала меня только с точки зрения гарантий собственого выживания. Согласно моей внутренней классификации, он был вполне себе расходным материалом, вроде туалетной бумаги. Подтерся и выкинул. И я бы с удовольствием так и сделал, если бы не нужда изнасиловать его на предмет эвакуационной вертушки. А вот Рамирес, молодой дурак, здорово встрял, увязавшись следом за мной. Тогда я видел ситуацию по-своему и думал, что будет очень некрасиво, если этого безмозглого шнурка пристрелят, пока он будет по-собачьи заглядывать мне в глаза.
Я прижался хребтом к стенке, вывернув