– Тебе не за что просить прощения, – ответил Аминан – Если кто-то и виновен, то я.
– Я уже говорил тебе, не надо брать на себя вину за все, что происходит в мире. Не ты замыслил мятеж и не ты давал клятву дружбы, когда собиралось свержение. Но не будем больше говорить об этом, по крайней мере до тех пор, пока не окажемся наедине.
Аминан умолк и опустил глаза. Не говорил ни слова и Адис Бедиль, граф Шавайский, спутник, вассал и единственный друг Аминана Анвара. Им следовало помолчать, хотя бы ради уважения к последнему поступку Хранителя Юга, оттолкнувшего от него всю родню. Те, кто покушались на покойного ныне короля Антуана Третьего, не желали иметь с ним дела, за исключением, пожалуй, матери. Но Аминан сейчас жалел не себя, а молодого Виктора Моранси, на чьей коронации ему предстояло появиться через две недели.
Кто защитит растерянного мальчишку, за которого вышла замуж южная девица, и который просто взял ее в жены, даже не понимая, в чем опасность? Очевидно, именно ему, Аминану, придется стать юному королю опорой, не забывая усмирять своих вассалов. У престарелых Инамов нет сыновей, лишь восемнадцатилетняя дочь, ставшая королевой, и теперь эти стервятники, по-другому назвать их было сложно, желали урвать себе хоть немного от обширных владений Инамов, когда те умрут. Но по фиаламским законам, завещанное королеве становится собственностью короля – разумеется, пока он или его потомок не захочет наградить кого-нибудь из верноподданных.
Нежданно-негаданно нахлынули на герцога Эн-Меридского мысли о собственной неустроенной холостяцкой жизни. После жестоких распрей с семьей он надолго затворился в родовом поместье и никого не желал видеть, а позже, когда его душа оправилась от потрясений, Аминан понял, что не хочет связывать себя узами брака. Ясмина Анвар, добрая и мудрая женщина, понимала сына, а если и хотела мягко настоять на своем, то не решалась.
С другой стороны, если бы герцог отправил сватов к кому-то из знатных девиц Юга, а точнее, к их отцам, ему, скорее всего, отказали бы. В здешних краях долго помнили былое, а свои обиды и чужие грехи лелеяли и берегли, как редкие ядовитые цветы. Затворить ворота перед герцогом, разумеется, никто бы не посмел, но ни один южанин не отдал бы свою дочь или сестру предателю. Разве что брат его матери мог бы снизойти до этого, ведь он и сам был отчасти предателем, потому что не примкнул к убийцам короля. Но, по старинному закону, браки между двумя благородными семействами могли заключаться не чаще, чем трижды в кватрион, дабы избежать вырождения, а супружество его отца и матери было как раз третьим. Герцог мог бы поискать себе жену среди знати других провинций. Однако он был южанином до мозга костей и привык думать, что муж должен быть сильным, заботливым и ласковым, жена же – скромной и послушной. То, что он знал о гордых девушках Востока,