– Я его уложу, – прошептала Лоис около девяти, после того как отец принял два виски и уже клевал носом в кресле. Ей на это потребовалось полчаса, Дуг же тем временем вернулся в кухню отсмотреть, какие правки внес в статью его редактор, а Бенджамин потолковал с Софи о ее диссертации, посвященной живописному изображению европейских писателей с чернокожими предками в XIX веке, – в этой теме Бенджамин разбирался так себе.
Когда вернулась Лоис, вид у нее был мрачный.
– Он совсем расклеился, – проговорила она. – Легко с ним теперь не будет.
– А чего ты от него сегодня ожидала? – спросил Бенджамин. – Чтобы он колесом ходил?
– Да понятно все. Но они прожили вместе пятьдесят пять лет, Бен. Он сам для себя все это время ничего не делал. За полвека ни разу еду себе не приготовил.
Бенджамин понимал, что́ у нее на уме. Что он как мужчина уж наверняка найдет способ увернуться от задачи ухаживать за их отцом.
– Я буду его навещать, – с нажимом произнес он, – дважды в неделю, а то и чаще, может. Буду ему готовить. Возить его по магазинам.
– Обнадеживает. Спасибо. Я тоже постараюсь, как сумею.
– Ну вот видишь. Как-нибудь справимся. Конечно… – продолжая эту фразу, он отдавал себе отчет, что ступает по тонкому льду, – легче было б, если бы ты оставалась в Бирмингеме подольше.
Лоис промолчала.
– С мужем, – добавил он для полной ясности.
Лоис раздраженно отхлебнула холодного кофе.
– Работа у меня в Йорке, ты помнишь, да?
– Конечно. Значит, ты могла бы приезжать каждые выходные. А не… сколько там, раз в трое-четверо выходных?
– Мы с Крисом жили так много лет, и нас это очень устраивает. Правда, Соф?
Ее дочь, вместо того чтобы встать на материну сторону, произнесла лишь:
– По-моему, это странно.
– Мило. Вот спасибо. Не всем парам нравится жить друг у дружки за пазухой. Я что-то не замечала, как ты со своим нынешним парнем рвешься съехаться.
– Потому