время существенные разногласия между властями России и Китая. Все эти разногласия имеют отношение к торговле, по крайней мере в том смысле, что согласованные компромиссы и уступки послужили их смягчению, позволившему возобновить деловое общение. Но все обстоит гораздо серьезнее. Варианты, найденные для решения джунгарской проблемы (обозначение границы между Сибирью и Монголией, принципиальные договоренности по возвращению беглецов и механизм для регулярных консультаций чиновников пограничной службы по спорным проблемам), имели далекоидущие последствия и, возможно, продиктовали будущую структуру торговли между двумя странами. Впредь частную торговлю можно было регламентировать, и она на самом деле строго ограничивалась двумя пограничными городами, а всю торговлю в Пекине следовало продолжать исключительно в соответствии с положениями договора – по одному обозу определенного размера в три года. Договор не содержал никаких требований по поводу того, чтобы обозы считались предприятием российской государственной монополии, и к тому же ничто не мешало представителям российского государства монополизировать для себя или сдавать на откуп подобранным специально купцам-единоличникам участки приграничной торговли или особенно ценные предметы торговли. Детали организации российской торговли все еще предстояло уточнить и доработать. Кяхтинским договором закладывался фундамент для восстановления и последующего наращивания торговли с китайцами, и, как еще предстоит убедиться в следующих трех главах, был сделан непосредственный вклад в особый порядок будущей двусторонней торговли. За Российским государством резервировалась вся пекинская торговля и собственный участок приграничной торговли, причем с одновременным разрешением и поощрением частной коммерческой инициативы в Кяхте и Цурухайтуе.
Глава 3
Новые условия
Петр Великий за все время своего долгого правления Россией не придерживался какой-либо постоянной, последовательной или устойчивой экономической политики, тем более философии. Все историки того периода сходятся в большей или меньшей степени на спонтанности характера его отдельных экономических мер, которые заслуживают весьма разнообразного толкования и оценки. Мы не ставим, да и не можем ставить для себя целью в настоящем труде воспроизведение, упорядочение и анализ мер великого правителя. Не станем мы предпринимать даже попытки проведения грани между мерами и направлениями политики местного происхождения и позаимствованными у Западной Европы. Первоочередная задача автора настоящего труда состоит в описании одного рода хозяйственного и торгового опыта, как в государственном, так и в частном секторе. Вслед за таким описанием мы посмотрим, какой смысл обнаруживается в решениях Петра Алексеевича с точки зрения хозяйственного и торгового опыта, если не придерживаться общей экономической философии и доктрины.
Обратим внимание на то, что после поездки
