– А откуда уйдёт, из дома? Навсегда? И даже в гости не придёт?
– Ооо… Ну…
– Я дверь открою и из дома гнев выгоню. А дверь на два замка и на цепочку закрою. Тогда гнев не придёт больше.
Отец Андрей прокашливается и говорит, восстанавливая мысль с прерванного места.
– Если не нравится борщ – смолчи, и порадуй маму послушанием.
– Нет, не буду я борщ есть!
Батюшка кладёт руку на голову мальчика.
– Ты споришь?
– Нет! Не спорю! Я говорю правду. Я взаправду не буду борщ! В нём капуста и лук плавают.
– Тогда…
Наступает пауза.
– Что? – спрашивает Антон.
Вопрос остаётся без ответа.
Батюшка отворачивается, наклоняется к стоящей в углу тумбочке, что-то ищет в выдвижном ящике. Находит яблоко, отдает Антону.
– Спаси тебя Господь.
На голову кающегося водружаются епитрахиль и тяжелая рука батюшки. Звучит разрешительная молитва о том, что все грехи Антония «отпущаются».
Антон шагает на выход, но с полпути возвращается.
– Спасибо за яблоко! Спасибо, что исповедал меня. Ты хороший!
Он вспомнил, что нельзя говорить «ты». Но по-другому сейчас не может, потому что сердце переполнено благодарностью.
– Я тебя буду всю жизнь жалеть.
В понимании Антона «жалеть» – высшая степень любви.
Батюшка, вероятно, это прочувствовал. Он склоняется близко к лицу мальчика и говорит:
– И даже моя борода не помешает?
– Нет! – чистосердечно признаётся.
– Тогда ты меня крепко утешил.
– Да?! По-честному?!
– По-честному.
Антон что-то вспоминает, хитро улыбается, ищет в кармане и достает последний ломтик шоколада, священник понимающе кивает и принимает угощение. Антон обнимает отца Андрея за колени, вжимается лицом в священническую рясу и вприпрыжку убегает.
Выбежав к людям, резко останавливается, вспомнив один из наказов мамы вести себя в храме чинно. Смотрит по сторонам: вокруг так много ног. Народ расступается. Антон идёт, прижимая к груди, как некую драгоценность, батюшкино яблоко. Ищет взглядом маму, кивает ей, что все нормально. Степенно поворачивается к алтарю, крестится.
– Всё нормально? – шёпотом спрашивает мама.
– Почти.
– А почему «почти»? – раздаётся чей-то весёлый голос над головой Антона.
Мальчик видит перемену в лице мамы, она чему-то обрадовалась, склонила голову, сложила руки под благословение. «Антон, бери благословение!» – слышит мальчик. А владыка уже прижал к себе голову Антона. Голос у него добрый, это Антон чувствует, но взглянуть на архиепископа стесняется.
Люди желают получить благословение у владыки, тянут руки, теснят друг друга, но архиепископ ждёт ответ, почему Антон сказал «почти», так значит, не всё прошло нормально на первой исповеди? А?
Мальчик смотрит в лицо владыке Дмитрию, видит в его глазах улыбку, и, осмелев, отвечает:
– Батюшку жалко… Надо батюшку жалеть. Он всех утешает, а его никто.
– А тебя утешил?
– Да.