А вот и оно. Вспышка зеленого света. Пока солнечный диск не свалился за горизонт, я записала несколько кадров в память. Никакое это не чудо. Ничего не изменилось. Это лишь сообщение, что вскоре мир погрузится в темноту.
Сервисные боты неплохо справляются с темнотой. Но не отлично. Их конструкция не предусматривает, чтобы они далеко видели без света. В этом нет необходимости. И слышат они не очень. А значит, будет легче к нему подкрасться, нет нужды оставаться так далеко. А что еще важнее, я могу подобраться незамеченной и посмотреть, как он себя ведет, чтобы лучше поставить диагноз.
Меня и днем-то нелегко заметить, но я держусь от них в миле или двух, чтобы случайно не выдать себя бликом. Сделали меня желтой, как школьный автобус, в то время люди считали этот яркий прилипчивый цвет модным. Но за годы я пообтерлась, сверкающая краска потускнела, выцвела до песочного и светло-коричневого. На расстоянии никак не отличить от пустыни. Я даже покрасила хромированную спину, так что никаких проблем. Но со стеклянными глазами ничего не поделаешь. Так что нужно быть осторожной.
Потому что в мире мало более опасных вещей, чем сбитый с толку умирающий робот, который понял, что его преследуют.
Сумерки сгустились до темноты, и я шагнула в Море и снова пошла по следу – когда скрылось солнце, это стало проще. Глаза я заменила очень давно, на армейскую телескопическую модель – инфракрасное и ультрафиолетовое зрение и система ночного видения. С глазами все просто. Они запитываются от тех же проводов. Если найти нужную программу, то можно заполучить целую систему новых сенсоров. С мозгами сложнее. Каждый тип ИИ имеет разную архитектуру. Некоторые – простые, маленькие и почти не обладают разумом. Другие гораздо сложнее и требуют специальных процессоров для своих материнских плат, совместимых с особыми типами карт памяти. А для моделей вроде меня или старых сервисных роботов, и сложных, и редких, такие детали трудно найти.
Помощники и сервисные боты раньше были более распространены. В зените ЧелПоп мы были повсюду. А теперь, в Постапе, от продавцов, сиделок и романтических партнеров мало проку. Большинство поглощено ЕМР, или их разграбили другие ради запчастей. Я слышала про свалку симулякров где-то на юге, за линией границы – там, где раньше был Хьюстон, – но рискованно забираться так далеко на территорию Циссуса.
Здесь, в Море, для меня безопасней.
Мне потребовался целый час, чтобы нагнать умирающего сервисного бота. Царапины от ноги на асфальте стали глубже, хромота усилилась. Бедолаге осталось всего несколько часов, прежде чем он окончательно поджарится, может, даже меньше, чем я думала. Я иду по следу до развалин здания, на месте стеклянной витрины зияет дыра.
Когда-то здесь был бар. Война его пощадила, а время нет. Кожа с кресел давно облезла, набивка