Внутри это было довольно просторное помещение с такими же бурыми кирпичными стенами, что и снаружи, толстыми квадратными колоннами, высокими потолками, темными туалетами и огромным деревянным баром, расположенным по правую руку от входа. Стену над баром украшал огромный череп, нарисованный серебристой и черной красками. Напротив входа находилась низкая широкая сцена, которую освещали два тусклых прожектора.
Никогда она не видела более темного клуба, чем этот, и этим-то он ей и нравился. Здесь она чувствовала себя в своей стихии. Расплывчатый полумрак не мешал каждый раз представать перед избранными посетителями во всей красе – скорее, наоборот. Так произошло и сегодня. Но было здесь и что-то еще – какое-то странное, непривычное чувство: смесь страха и надежды, тревоги и любопытства, смертельного ужаса и дикого восторга.
Здешние посетители сплошь и рядом были довольно эмоциональными созданиями, и ей нравилось улавливать исходившие от них переживания, отделять одно от другого и пристально всматриваться в каждое. Она, неспособная к глубоким чувствам, любовалась чужими; вбирала их в себя, словно купалась в очищающих водах, исторгаемых человеческими душами. Она привыкла к разнообразию сильных эмоций, скапливавшихся в этом месте. Но сегодня краем сознания отметила, что это чересчур даже для «Серебра и метала». Где-то в его недрах словно кипел котел, наполненный горячими, страстными, пожиравшими душу чувствами. Тревожило то, что она не могла уловить источник этих эмоций. А неизвестность часто означала опасность.
Но она отогнала от себя эти мысли. Не престало ей чего-то бояться. Она в гуще человеческой толпы, а по ее опыту это самое безопасное место на свете. Особенно если толпа эта находилась в клубе, где собирались неформалы всех мастей. Она знала, что здесь, в «Серебре и метале», ее принимали за свою. Но в то же время чувствовали, что она не такая, как они. Свою роль играло то, что она жила в Переулке Ангелов, а не в Мертвом квартале, как большинство завсегдатаев клуба. Этот факт делал ее в их глазах загадочным существом, снизошедшим к ним из сказочных чертогов роскоши. Немаловажным было и то, что ни с кем из них она не водила близкого знакомства, и это придавало ей еще большей таинственности. Но самое главное – большинство этих детей ночи инстинктивно угадывали то, чего никогда не уловили бы их родители или сверстники, предпочитавшие другой образ жизни. Они