Инспекторша отдела кадров довольно ярко и образно описала внешность Федотова, начиная от украинского акцента и заканчивая походкой. Я все записал на бумагу.
– Спасибо, Евдокия Павловна, вы нам очень помогли. Не подскажете еще, где у вас комендатура?
– Если устроит, есть железнодорожная, на вокзале.
Я поблагодарил работников депо и вышел на улицу. Теперь мне срочно был нужен телефон – именно воинский, закрытой линии.
Я сел на мотоцикл и через железнодорожный переезд выехал на площадь перед вокзалом. В здании вокзала нашел военного коменданта.
На вытянутой руке показал коменданту удостоверение с тиснеными буквами СМЕРШ.
– Мне нужен телефон закрытой связи.
– Сейчас, это можно, мы со всем почтением, – засуетился тот.
Комендант был явно рад, что я не к нему лично.
– Вот – пожалуйста.
Сам застыл у двери.
– Я бы хотел остаться один, слишком важные сведения. Или у вас есть допуск к государственным секретам?
Комендант мгновенно испарился.
Я поднял трубку. До Сучкова дозванивался бесконечно долго, через сеть промежуточных коммутаторов. Наконец в трубке щелкнуло, и раздался знакомый голос:
– Але, на проводе.
– Товарищ полковник, это Колесников – я из Курска говорю.
– Накопал чего-нибудь?
– Фотографию фигуранта в депо не опознали.
– Тэ-э-экс…
Полковник явно не ожидал такого результата.
– Разрешите съездить в Тулу. Надо разобраться, где и когда произошла подмена.
– Действуй, разрешаю.
– Товарищ полковник, не упустить бы его там, в Конотопе, пока я здесь все проверю.
– Не учи начальство.
Сучков повесил трубку. А у меня уже азарт охотничий появился, как у собаки, что на след вышла. От Курска до Тулы поболее будет, чем я уже отмахал от Конотопа. Но делать нечего, инициатива – она не только хлопоты и проблемы несет, без нее успеха не добьешься.
В депо мне подсобили подзаправить мотоцикл. И – снова на мотоцикл, снова езда по разбитым дорогам.
Ночью проехал Орел.
В Тулу я приехал уже под утро. В желудке сосало. Я попытался вспомнить, когда ел последний раз. По-моему, завтракал с сослуживцами – еще в Конотопе…
Я подъехал на привокзальную площадь и прошел на продуктовый пункт – по продаттестату отоварился за три дня. Съел, все, что получил, и даже вкуса не почувствовал. Все мои мысли были поглощены делом. Я хотел – стремился, как никогда за последний год – успеть выявить радиста. Он – пока единственная наша ниточка к группе немецких агентов. Каждый день промедления, каждый его выход в эфир – это удар по нашим частям.
Голод отступил, но очень хотелось спать, голова была чугунной.
Я перекурил и, оставив мотоцикл на привокзальной площади, направился по путям в сторону вагонного депо. Что меня успокаивало и радовало – так это то, что все структуры железной дороги работали круглосуточно: не придется ждать утра.
«Схожу-ка я в депо – разузнаю все и завалюсь спать», – решил