Через минуту возле него появляюсь я. Место возле летнего крыльца было тесным и скользким из-за стальной плиты возле ступеней. На ней-то я и не смог развернуться. Пришлось садиться задом в кипяток. Когда на мой плач выбежала крестная, я обварился до костей. Меня вновь свезли в реанимацию. Теперь уже на три недели. Безумная Татьяна так ничего и не поняла, во что и с чем она играла, щедро поливая смертельным огнем несчастных детей. А шрамы на ягодицах остались до сих пор.
Спустя много лет, в 2013 году, мой приятель подарит мне на Ксению Петербургскую «царя на коне» – медную копейку 1895 года.
– Возьми, это тебе от Ксении. Год коронации Николая Александровича.
Посмотрел на копейку и ни слова не сказал ему (коронация царя произойдет годом позже). Я понял, что хотела сказать юродивая. Моя загубленная жизнь дело рук моей крестной, которая родилась в 1895 году.
В той деревне Семейкино со мной произошел случай, который и определил всю мою дальнейшую жизнь.
Плотник
Июнь 1970 года. У меня была удивительно добрая подружка, соседская девочка-подросток. Мы частенько играли вдвоем под окнами бабкиного дома. Она была старше меня на шесть-семь лет. Ей было не больше двенадцати. Мать воспитала ее верующей. После повторного «крещения кипятком» с меня не спускали глаз. Я был словно на поводке.
Подул сильный ветер. С северо-запада стремительно надвигалась сплошная темная стена. Она проглотила солнце, перламутровые тучки. Темнеющий ковер неба превращался в мрачную скалу, нависшую над бабушкиным домом.
– Давай загоняй его. Сейчас польет, – недовольно кричит бабка.
Та за мной, я от нее. Кому охота сидеть взаперти. Наконец, она хватает меня за руку и тянет к дому.
– Загоняй его! Нечего на него глядеть, – сердится бабка.
Девочка крепко-накрепко прижимает меня к себе и шепотом говорит на ухо.
– Если ты не будешь меня слушаться, я подброшу тебя высоко-высоко и Боженька заберет тебя к себе.
– Не-ат, нет-нет! – после такого заявления начинаю брыкаться и вырываться из ее цепких рук.
Мои барахтанья ее только рассмешили и она подбросила меня понарошку. Поймала и уже изо всей силы подбросила снова вверх. В это время раздался страшный раскат грома. Блеснувшая молния разорвала черный небосвод надвое и в центре образовался ослепительно лазурный просвет. Он совсем не был похож на наше небо.
Свет шел откуда-то издалека. Там, откуда был он, солнце было бы в роли керосиновой лампы. В центре разрыва я увидел Юношу, возраст которого определить было невозможно,