И был рождён он убивать,
На долгую жизнь не обречён,
Но обречён был выживать.
В лесах холодных и густых
Он видел свой отцовский дом
В глазах и ярких и пустых
Волк оставался вожаком.
И стая жи́ла хорошо,
Хватало всем еды,
А в волчьих жилах-то текло,
Кровь вместо воды.
Но вот однажды час настал,
Настал уж чёрный день,
На стаю волчью напал
Один безликий зверь,
Он убивал волков не в счёт,
Он стаю убивал,
Он превратил её в помёт,
Ну, а в волках осталась сталь.
Волки редели, ну, а впредь,
Волков и вовсе не видать,
Их шкуры продали за медь,
Но вожака им не поймать.
Он стаю вывести не смог,
Не смог убийствам помешать,
И с того дня он дал зарок —
Убийц нещадных порешать.
Так родилось полно преданий,
Что есть в лесу великий волк,
Не избежал он и скитаний,
И что в людя́х он знает толк,
Убил людей он больше сотни,
И не щадил он никого,
Он помнил всех, кто называл себя «охотник»,
И тех, что истребили всех, кроме него.
В зверином сердце отложилось,
Что он один, что он вожак,
А сердце всё же чаще билось,
Не понимал он: «Как же так?
Я был сильнейшим, а что толку?
Не смог я стаю сохранить,
А человек всех втихомолку
Сумел нещадно перебить…
Мы убивали ради жизни,
Они же просто так, со зла,
И волчьи шкуры, словно слизни,
Лежат в их хатах для тепла.
Теперь их модная девица
Гуляет в шубке из волка,
А волк тот был – моя волчица,
Не родила она щенка…
Вы отобрали мою жизнь,
Теперь и вам уж жить не долго!»
Так завершился монолог отчаянного волка.
Прошло ещё немного лет,
А волка и простыл уж след,
Нашли его мощный скелет,
А рядом ржавая двустволка.
То был финал его судьбы,
Была облава на него,
Но он не стал куском шубы́,
А от охотников и не осталось ничего.
Он отомстил.
Он дал обет и выполнил его с верхом,
И должен был гордиться свет,
Таким великим вожаком.
Цветок
На одном дальнем лугу
Рос цветок полевой,
И не смотря на бури и вьюги,
Он рос вверх головой.
Зимой засыпал, весной просыпался,
Как все другие цветы,
До солнца тянулся, пытался
Достать до своей мечты.
И, вроде, возрос, не умер,
Хоть было тяжко порой,
И не смотря на студень,
Он рос вверх головой.
А летом тот луг покрывался
Ковром из цветов и вот
Тот цветик всех выше прорвался,
Как будто с трибуны поёт.
Был жаркий солнечный