– Не думаю, что Божье слово нуждается в чем-либо еще, – тактично ответил священник.
– Нет, конечно, нет, – поспешил ответить Слава. – Но публичное выступление – нуждается. Я лишь хочу помочь советом – дело ваше. У меня какой-никакой сценический опыт.
– Я слышал. У нас не рок-концерт, – решительно отмел идею священник.
– Куда уж мне, – он и хотел выдать что-то язвительное, но прозвучало жалко. – Отец Борис, вы скажите, как есть, – Слава взял себя в руки, – если я вам не нравлюсь, не желаете видеть меня на службах… Люди на меня косятся, но это ерунда – важно ваше мнение. Я знаю, как монахи и священники ко мне относятся – с настороженностью или пренебрежением. Вы вроде бы другой, либо просто стесняетесь признаться и прогнать.
– Не нужно себя принижать, вы хороший человек, – с легкой улыбкой ответил отец Борис.
– Спасибо, пастырь… – ему пока не верилось, что священник говорил с ним так не из вежливости.
– Вас прогоняют, смотрят недоверчиво из-за того, что за вашим внешним обликом не видят больше ничего. Как писал Матфей в Евангелии, горе вам, фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых.
– Да, наверное, я слишком вызывающе одеваюсь.
– В каждом обществе есть свои правила, и люди имеют право ожидать, что их будут соблюдать те, кто пришли к ним со стороны. Богу нет разницы, во что вы одеты, какие кольца носите, что за рисунки на себе рисуете – он видит не тело, а душу. Однако прихожане, священнослужители – люди. Потому и оценивают себе подобных так, как привыкли.
– Но не вы.
– Было бы самонадеянно сказать «только не я». Иногда получается, а иногда и я сужу слишком поспешно.
– У меня очень черная душа, – проговорил Пеструнов тихо.
– Не бывает чистого зла, Слава. Как и чистого добра. Я вот считал, бывает, и глубоко заблуждался. Если вы осознаете свои грехи, то уже на пути к прощению.
Он ощутил в себе потребность немедленно высказаться, да так откровенно, как ни с кем не говорил. Во всяком случае на трезвую голову. О вопросах религии не столь просто в принципе рассуждать, тем более делиться с кем-то, не сойдя за помешанного. Для Славы это всегда было важным, но, пожалуй, по-настоящему поделиться тем, что в душе, ему ранее не удавалось.
– Вся эта идея с Христом очень красивая и оттого нереальная, – высказался Пеструнов. – Да, он пострадал за людей, но предателей и всяких уродов меньше не стало. Добро зачастую не побеждает зло, а грешники даже и живут дольше, творя бесчинства. Никто их не карает. Каков же смысл?
– В чем, в религии?
– В ней.
– В надежде, – прошелся взад-вперед отец Борис. – Иисус дал своим последователям надежду. На то, что их страдания не зря, и они обретут покой – я так это понимаю.