– …скормила целый поднос пирожков, которые пекла весь вечер для твоего папы, а ты, вертихвостка, стала крутить юбкой перед совершенно другим, а не…
Голос рассерженной женщины то затухал, то усиливал своё звучание, не успевая за ходившей по комнате соседкой, чтобы целиком донести до меня весь разговор, который я и так знал от начала до конца.
– … для чего она висит у тебя в спальне? Когда я была молодая, я каждый вечер молилась Богу вместе с мамой, чтобы он дал мне хорошего мужа. И Бог дал мне хорошего мужа. А вот за моего мужа никто не молился, и он не молился, и ему досталось то, что досталось – даже дочку не научила брать то, что само идёт в руки!.. Да будь я на твоём месте, я бы…
Ребята были правы: клизму, Ленка, получает по полной программе!
– …стараюсь найти достойного для тебя мужа, а не голодранца местного! Имея таких родителей как у тебя, ты должна в шоколаде жить! Мужа себе с умом нужно выбирать, моя дорогая, и до тех пор, пока не попадётся стоящий. Не для того я тебя рожала, растила, не досыпала и не доедала, чтобы отдать какому-то тупому дебилу, который и рубля заработать не может. А ты отвернулась от умного парня, а второй отвернулся сам от тебя! Чему я тебя…
– … я очень старалась, мама! Но он всё время говорил мне о своем родственнике, в каком-то Фатерлянде по фамилии Вермахт!
Да уж, шоколад такая штука, растает и не заметишь!
Блад откровенно зевал и упорно разучивал слово «ма-ма», но пока это у него получалось плохо, и он виновато посматривал на меня своими умными глазами, как бы говоря, что всё равно научусь, только вот мне непонятно, почему твой телевизор смотрят сегодня чужие, а не ты? Они даже не пахнут как люди! Может быть, мне их разогнать по углам потолка?
– Да ладно тебе! Лежи спокойно и стереги своих рыб, чтобы не убежали! Пойду, принесу тебе что-нибудь вкусненькое.
Этот пёс понимал всё, что ему говорит человек. А когда внуки были ещё маленькие и близко подходили к берегу пруда, Блад, невзирая ни на какие протесты, как бы они ни возмущались ещё одной нянькой-деспотом, настойчиво оттирал их подальше от воды своим мощным туловищем. А когда пацаны подросли, то он мог и рявкнуть так, что всякое желание искупаться у них пропадало напрочь. Но обидней всего было то, что жаловаться на Блада родителям было нельзя – попадало ещё больше! Даже моя соседка, после одной незначительной стычки между нами, оставила Блада и меня в покое.
А дело было так. Она всегда, работая в огороде, любила петь песни, но так как бог слуха ей не дал, а голосина был ого-го, то мой Блад, по своей доброте, старался всегда ей в этом помочь, когда она орала в своё удовольствие. То ли она завидовала, что у моего пса голос был лучше поставлен, то ли слух у него был тоньше, и он попадал в ноты, но она, однажды дождавшись меня у забора, сказала:
– Сосед! Ты не мог бы куда нибудь деть своего пса?
– О,