– Маловато осталось. Но зато какие! Ты парень, видать, хитрый, Володя: к самому смаку угодил. Посмотри, они хоть и на самом дне, но купаются в масле. – Он жестом руки пригласил Волжанова к столу. Моложавая хозяйка взглянула на опоздавшего лейтенанта и начала усердно шуровать жар в печи, «подгоняя» очередную партию вареников.
– Волжанов, где Додатко? – спросил комиссар.
– Он привез больных и пошел разыскивать полкового врача Лободенко, ответил Волжанов, накалывая оловянной вилкой неуловимые в масле вареники.
– Да что ж его искать, врача Лободенко? – Иван Михайлович удивленно посмотрел на Волжанова. – Он мне доложил перед выходом полка, что будет в хвосте колонны на случай необходимой медицинской помощи отстающим.
Низенькая дверь резко распахнулась, и в горницу вошел уполномоченный особого отдела политрук Глазков. Поправляя не совсем удачно подобранное к его небольшой комплекции снаряжение, он подошел к столу, без приглашения сел рядом с командиром полка и спокойно сказал:
– Неприятность, Иван Михайлович. Шевченко устало улыбнулся:
– Ты, Леонид Петрович, по штату предусмотрен как вестник неприятностей. Что там еще стряслось?
Глазков покосился на уткнувшуюся в большое окно печи хозяйку, тихо доложил:
– Военврач Лободенко дезертировал.
– Быть этого не может! – отрезал Шевченко. Он переглянулся с комиссаром и начал ходить по комнате.
– К сожалению, это так, товарищи. Я предварительно расследовал обстоятельства его исчезновения. Он ехал с военфельдшером Лузиным на последней повозке санроты, в одном селе зашел в хату молока попить и не вернулся.
– Так, может, просто отстал человек? Догонит!
– Нет, Иван Михайлович, не догонит. Я был в той хате. Хозяйка показала, что доктор ушел в другое село, в сторону от дороги. Просил гражданскую одежду, но хозяйка отказала. – Глазков открыл планшет и показал на карте село.
– Понятно. Похоже, сбежал, подлец! – Шевченко сурово нахмурился.
В этот момент в комнату вошли комиссар Додатко и военфельдшер Лузин.
– Вот и разгадай, в ком скрыта подлая душа изменника! – произнес Додатко гневно и, подойдя к столу, сел на лавку рядом с Лобановым.
Высокий, сутулящийся военфельдшер Лузин, поправив очки в позолоченной оправе, стоял у порога, готовый дать самые правдивые и очень неприятные объяснения. Но командир полка, привыкший верить информации особиста, не стал слушать военфельдшера. После минутного размышления он подошел к Глазкову, еще больше нахмурился и решительно сказал:
– Вот что, Леонид Петрович, надо поймать дезертира! Мы этого подлеца примерно накажем. Чтобы весь полк знал об этом. Понимаешь? Постарайся, дорогой, иначе… Кто знает, сколько еще с такими намерениями ждут подходящего