– Но не надо было, – продолжила она.
– Почему же? Ты не любишь фрукты, сладкое?
– Люблю, очень люблю. Но другие ребята всё равно у меня это заберут.
– Другие ребята? Тебя здесь обижают?
– Нет, меня никто не обижает.
– Но у тебя забирают еду?
– Говорят, что надо делиться. Мне раньше никто не привозил гостинцев, но другим привозили. И ничего им от этого не оставалось.
– Полин, девочка, ты можешь попробовать гостинцы и здесь.
– Нет, я не хочу кушать на виду у всех.
– Тогда пошли ко мне в машину, там будешь кушать на виду лишь у меня, – сказанные мною слова обольстили меня целиком, каждый мускул, конечность или вену. – А то, что останется, мы выбросим.
– Мне неудобно кушать у вас в машине.
– Тебе нужен конкретно обеденный стол?
– Нет, я не об этом, просто…
– Я понял, о чём ты, Полин, – вставил я, не дав ей закончить предложение. – Всё хорошо. Если ты стесняешься, то нет нужны беспокоиться, я покурю где-нибудь в сторонке, даже садиться не буду в машину.
Мною движет лишь жалость. Жалость, которая порой сильнее любых других чувств, а избавиться от неё сложнее, чем от кисты в колене. Альтруизма во мне немного, намного меньше, чем разума и амбиций у Полин. Только при виде неё хочется стать на одну ступень вместе с Матерью Терезой.
– Располагайся, Полин. Не спеши. Кушай. Приятного тебе аппетита.
Оставив дверцу открытой, пришлось отойти чуть в сторону, чтобы не стеснять девочку. Сигареты уходили одна за другой, пока я перечитывал всевозможные сообщения в телефоне по несколько раз. Меня умиляло, как она уплетает эклеры, заедает бананами, разворачивает конфеты.
Она ела сладости из пакета, а я наблюдал за этим исподлобья и сжирал свои нервы тоннами.
С выкуренной наполовину сигаретой подхожу к машине, когда Полин уже завязывала на пакете узел.
– Как всё прошло?
– Было вкусно, – не без смущения проговорила Полин, слезая с сиденья. – Я не знаю, что сказать.
– Можешь сказать, что с радостью будешь ждать нашей следующей встречи. Потому что я – да. И позволь мне угостить тебя в более приятной обстановке, нежели моя машина на фоне твоего местожительства.
Окучивать недалёкую безотцовщину, с полным пакетом глупости в душе и страха в глазах? Мною движет взрослый цинизм, которым хочется разрушить детский, непорочный разум.
– Больше не смею тебя задерживать.
– Я буду ждать встречи. Большое спасибо вам за угощения.
– Я же не мог приехать к тебе с пустыми руками.
Может, в будущем приглядим тебе ещё одно платьице, чтобы ты по сменам одежду носила.
– До свидания, Стаас.
Надо же, моё имя запомнила. И на это ума хватило. Я восхищаюсь ею всё больше.
– Удачи,