Папа остановился у обочины и выбежал из машины. Он открыл заднюю дверцу со стороны Лукаса и вытащил его наружу за шиворот. Мама в одночасье выпрыгнула из нашего Форда и подбежала к папе:
– Нет, Джефф, не надо!
Папа развернул моего дебильного братца лицом к себе и закричал:
– Не смей! Никогда не смей, ты слышишь?! Или я собственноручно пристрелю тебя! Клянусь, я это сделаю!
Лукас отшатнулся и высвободился из рук папы:
– Ну так попробуй!
Мама схватила за руки папу и обняла его:
– Не надо, Джеффри, дорогой, не надо! Лукас, сядь в машину! Сядь на переднее сидение, Лукас!
Папа тяжело дышал и выкрикивал: «не смей! Не смей, понял?!»
Вдруг Лукас присел на корточки и зажал голову между ладоней. Он истошно завопил и опустился на снег. Мама подбежала к нему и осела на колени напротив. Папа тоже опустился перед ним на колени и взял за плечи:
– Лукас, что?
– Голова…
Папа втолкнул его в машину вперед и пристегнул ремнем безопасности:
– Погоди, парень, мы поедем в больницу. Вот так, Лукас, потерпи!
Мама обернула немного снега в платок и приложила к его лбу:
– Скоро все пройдет, сынок! Потерпи немного!
Лукас вопил на весь салон и зажимал голову между локтей, вытягивая шею к потолку.
Всем его было жаль тогда, только не мне! Я была уверена в моей ненависти к брату…
Мы отвезли его в больницу. Лукаса посадили в коляску, потому что он не мог сам передвигать ноги. Маме позволили сопровождать его, а мы с папой остались снаружи. Потом мама вышла к нам в больничном белом халате и сказала, что у Лукаса очередной приступ мигреней, что ему поставили капельницу с сильнейшим обезболивающим. Мы с папой поехали домой, а мама осталась с Лукасом.
По дороге домой летел мелкий снег. Я подумала, что и тут мой братец умудрился напоганить! Накрылся снежный пикник и жареные сосиски! А потом я обратила внимание на заднюю дверцу машины и увидела небольшую вмятину в обивке. Да уж, я теперь имею яснейшее представление, как глухой и тупой может вломить по харе!
Я вдруг поняла, что побаиваюсь брата. Ведь я его не видела четыре года! Он изменился, очень исхудал и стал еще неуправляемее, ведь я фактически и не знала, кем теперь стал мой братец! Почему ему не дали семь лет или девять? Он ведь своим поджогом изувечил школьного сторожа, неужели этого мало? Он изувечил маму и папу! Он хотел ударить меня! Я думала именно так…
Я решила запираться в комнате на ключ! И дверь в ванную с моей стороны на ночь подпирать комодом!
Я хотела подождать маму. Мне хотелось обнять ее и уснуть в их постели, между папой и мамой, как раньше, зарывшись лицом в мамину подушку и прижавшись спиной к папе.
Мы поужинали с папой оставшимся пюре, разогретым в микроволновой печи, после я поднялась к себе в комнату и забралась в постель с книжкой про динозавров!
Ночью вернулась мама с Лукасом. Она придерживала его за локоть и вела по лестнице на второй этаж в его комнату.