– Ого, Репкин, ты что, втюрился, что ли, в новенькую, – крикнул Андрей Оцып с пятой парты, который увидел этот момент.
Артём покраснел до корней волос и занервничал, однако ответил:
– Ничего ты не понимаешь, это дань уважения к девочке из братской нам страны, – после чего сел за свою парту, на том вопрос и был замят. Девочки, как всегда шумно и с радостными возгласами, вошли в класс и устремились к своим партам, Дане собачка очень понравилась, и это было видно, так как она не выпускала её из своих рук весь урок. Артём был счастлив, а также радовался, что остался неразоблачённым. Через несколько дней он опять написал записку и подложил её в учебник, там он изобразил что-то наподобие стихов, в которых сравнивал её с розой в саду. Дана через некоторое время пришла, нашла записку без удивления, прочитала её, лишь лёгкий румянец выдал её эмоции, но в этот раз она не смотрела испытующе по сторонам, это было необычно, и Артём занервничал и заёрзал на стуле. Но к концу урока он уже забыл, о её такой реакции и был спокоен. Прозвенел звонок, ребята с шумом собирались, громко разговаривали и выбегали из класса, Артёму пришлось задержаться по причине того, что он не успел записать домашнее задание. Когда он уже заканчивал писать, то боковым зрением увидел, как Дана подходит к его парте, а в классе в этот момент оставалось несколько человек, которые были заняты своими делами и тоже уже уходили. Он поднял глаза от тетради и увидел, что Дана стоит прямо над ним и смотрит в его тетрадь.
«Ну вот и всё, конец, разоблачён», – пронеслось в голове, и сердце быстро-быстро забилось от волнения.
– Артем, – произнесла Дана, внимательно и строго на него посмотрев.
Он густо покраснел, и поскольку он сидел, а она стояла, смотрел на неё снизу вверх, но не в глаза, а на её галстук.
– Это ты мне записки пишешь? – спросила Дана негромко и, как ему показалось, не сердито. «Может, ещё не всё потеряно», – размышлял Артём, хотя сильно испугался, а вслух сказал:
– Какие записки, я не понимаю, ты о чём?
– Вот эту, напримэр. – И она положила ему на стол рядом с его открытой тетрадью его собственную записку.
– Смотри, и почэрк твой.
Артёму