– Ты домой пустишь?
Рудик сделал шаг в сторону пропуская сестру.
В гостиной уже сидела мать в кресле с полотенцем на лбу. Отец, руки в брюки, стоял у окна, скорее всё видел в окно, если не слышал, то по жестам сына мог определить взывание о поддержке.
– Договорились уже? Да?
Сердитый голос Игоря Геннадьевича раздался сразу, как Рита вошла.
– Никто ни о чем не договаривался. Мам, ты полотенце бы намочила, жара стоит, не в том образе сидишь.
– Не хами матери! – отчим ждал от детей объяснений.
Дети, конечно, выросли. Одному тридцать, другой тридцать восемь, но видимо из-за отсутствия подаренных родителям внуков, продолжали быть детьми.
– И не хамлю. Я взрослая девочка, пап, не забывай.
Соловьев хмыкнул, Риткой он гордился, хотя и не его родная по крови, но вполне управленец отличный, и на работе огонь, а не девчонка. По пацански сложена, управляет всеми видами транспорта, даже погрузчик в пятнадцать лет освоила, и всё потому, что любила быть в его обществе; с восьми лет, как он женился на ее матери, проводила с ним в корпорации.
Что вот о сыне как раз не скажешь! Игорь Геннадьевич, даже предполагал, что сын такой маменькин сынок, потому что гей, даже с этим мог смириться, но Родион оказался всего лишь инфантильным лоботрясом. Мальчишку интересовало всё и ничего разом. За что не брался надолго не хватало. Машину, пожалуйста! Восстановлению не подлежит. Работа, пожалуйста, целая корпорация! Не интересна и вне понимания. Волосы длинные, даже Ритка с короткой стрижкой, правда, всё-таки женской. Лучше бы сын был гей!
– Нин, и правда, намочи уже полотенце, если голова болит.
Мать открыла глаза и убрала полотенце со лба.
– Дочь! Он даже нас познакомить не хочет со своей очередной избранницей. А если она наркоманка какая?
Нина Васильевна с надеждой поддержки обратилась к Маргарите.
– Ничего я не наркоманка.
Из соседней комнаты вышла девушка. Темные волосы по пояс, распущенны, на голове лента, как у какой-то славянской нимфы. Джинсы все в дырках, но это так модно. Светлая кофточка открывала одно плечо. Маргарита оценивающе оглядела девушку с ног до головы, или наоборот. Родион бледный стоял у входа позади сестры. Мать сидела с открытым ртом и не могла вымолвить слова. Отец тоже в ступоре, будто в сцене «Ревизор». Никто не знал, кроме бледного Родиона, что девушка в соседней комнате.
– И как зовут это милое создание? – спросила тихо Рита у брата.
– Кристина.
Глава 3
Евгения везла дочь на работу. Мать таки отправилась по «Золотому Кольцу» со своими старушками, так обзывала подружек своей любимой бабули Василиска. Мелкая была этому почему-то невообразимо рада, хитрые глаза сверкали в предвкушении приключений.
– Попробуй только на этот раз спустить колеса на выставочных автомобилях, и не надо Петровичу в чай перец сыпать.
– Это была корица.
– Нет, это был красный