– Почему завтра? – возник рядом Эд. – Осталось немного. Дай закончить, лучше спать будут.
– Ну конечно, сон детей – это главное…. Я сказала – нет! – Эд подошел еще ближе и поднял ее голову:
– Они не твои подчиненные, здесь никто не работает на тебя. Не срывайся на пустом месте, не порть остальным настроение, если у тебя его нет! А завтра…., завтра снега может и не быть. Мы все, слышишь, все вместе закончим и пойдем ужинать, затем – спать! Все вместе, ты, в том числе и с отличным настроением!
– Как знаете. Мне все равно.
– «Все равно» – это твое обычное состояние, последнее время, что касаемо семьи. – повернулся к детям. – Мамочка права, дети, оставим немного на завтра. Надо поесть, а там посмотрим.
– Дети! – подошел Жан. – Время любит порядок. Давайте все дружно поужинаем и, если вы все уроки сделали, то я отпрошу вас на полчасика, покататься на санках.
– А у нас есть? – Облепила его детвора.
– У нас многое есть. Зато завтра уже будет готова горка и каток, так что… – Он обнял Вел и они первые пошли в дом. Остальные, задержавшись, любовались своей работой. – Не сердись на них, дочка. Мы все забыли о времени.
– Вот именно, семь часов на улице. Не лето.
– Права, права! Но…. Прости меня, – он остановился, прежде чем подняться к себе. – Только на твоем милом личике сейчас не забота, а обида. Смени ее, она тебе не идет. Да и не достойно тебя это чувство, на пустом месте выращенное.
– Обида? Жан, ты о чем?
Он постучал по своей груди:
– Я так вас люблю, что порою забываю кто мне родной. Не обманывай себя. В двадцать лет надо любить беззаботно, не требовательно, отдавая себя полностью.
– Мне давно не тридцать!
– А к сорока, поверь мне, все должно только усиливаться. Но, тебе двадцать! И будет столько, сколько решит твоя душа, твой разум, твое сердце. Прости, не мне читать тебе проповеди, я делал кучу ошибок, в отношениях с Виен. Только я не хочу, чтобы вы их повторяли. Это мои грабли, припомни, как было всем больно, когда ревность поселилась в моей голове. Ты хочешь сделать больно детям? Не хочешь! Даже если сейчас об этом не думаешь. – он поцеловал ее в макушку и пошел к жене.
Вел зашла к себе, сразу направилась в ванную, стала под поток воды, подняв лицо кверху.
– Вел! – услышала она голос мужа и ручка повернулась. – Ты здесь? – понял, что дверь заперта, не услышав ответа, пожал плечами, произнеся: – Обиделась! На что? – Сбросил мокрые вещи и понял, как продрог, как Вел, не зная сама того, оказалась права, загнав их всех домой. Зашел в душевую кабинку, с большим удовольствием окатил себя горячим потоком.
Вел уже сидела у зеркала, с полотенцем на голове, когда Эд выбрался из душа:
– Прости, родная, заигрались. Молодец, что настояла. Но ты видела, какая красотища нами создана?
– Видела. Красиво.
– Зря ты с нами не повеселилась. Морозец не большой, солнышко долго не уходило в закат. Так проветрил мозги, перезагрузился полностью!
– Оно