Туманы замка Бро. Морвейн Ветер

в рамки дежавю, и потому, дождавшись, когда отец уйдёт, а сам он останется в комнате с почерневшими остатками мебели в одиночестве, Грегори нажал на каменную плиту над остатками письменного стола. Соседний кирпич выскочил, приоткрывая щель. Грегори подковырнул его и, отодвинув в сторону, увидел связки драгоценных ожерелий и маленькую шкатулку. Грегори знал, что внутри. Там лежало кольцо с печаткой, оставленное его отцом. В тот миг он просто поймал себя на этой мысли: «оставленное моим отцом» – и только через несколько секунд понял, что он думает не о том отце, который только что договаривался с археологами, а о каком-то другом. Грегори пробрала дрожь, но эту мысль он принял относительно легко, потому что всегда был к ней готов. На всякий случай он открыл шкатулку и, бросив короткий взгляд на кольцо с гербом, снова захлопнул её. Он закрыл тайник и отцу говорить о нём не стал, решив, что сделать это никогда не поздно, а на следующий день, вернувшись в башню с сумкой, перегрузил туда всё, что нашёл. Впрочем, позднее он так и не решился ничего из этого продать – для той части его, которая убирала в тайник кольцо, все эти жемчуга ничего не значили. Он отлично помнил, что они достались семье легко – так же, как помнил и многие другие вещи, которые Грегори-младший никогда не знал. Например, назначение замковых бойниц и то, как правильно держать кавалерийское копьё.

      Другая его часть понимала, как много эти предметы значат для той маленькой семьи, которая посвятила жизнь восстановлению замка Бро. В конце концов он всё-таки отдал драгоценности отцу, оставив себе только кольцо. Это было тем более честно, что и отец никогда не жалел для него ничего. Но кольцо должно было принадлежать только ему – оно было памятью о том, другом отце, и подтверждением того, что Грегори-младший Вьепон не сошёл с ума.

      До двадцати пяти лет Грег жил так, как живут все – с поправкой на то, что занимался фехтованием и верховой ездой, а на рождественские каникулы ездил не в сельский домик на западном берегу, а в замок, стены которого постепенно вырастали из земли. Сам он в реконструкции участия почти не принимал, просто потому, что был ещё слишком мал. Он окончил колледж по специализации история Англии – отец никогда не требовал, чтобы Грег учился «по-настоящему нужному ремеслу». Он был романтиком и только радовался тому, что таким же точно растёт его сын. Грегори, в свою очередь, был рад пониманию, проявленному отцом.

      Не минула его и обычная подростковая глупость, когда мнение друзей ценится выше всего – но настоящих глупостей он натворить так и не успел, потому что многое из того, что делали ровесники, казалось ему пошлым, бессмысленным, недостойной его суетой. Он заводил себе девушек, как это делали все, но никогда по-настоящему не подпускал их к себе – и не пускал их в своё сердце. Грегори, прекрасно знал, что они никогда не войдут в его душу и в его дом. Там, в его груди, не могло быть никого – кроме одной. И когда в возрасте двадцати шести лет Грегори увидел девушку, сидящую на берегу реки в окружении картин, изображавших множество замков,