Фрэнк отложил учебник и, всё ещё сдерживаясь от улыбки, обнял её со спины.
– Только не надо говорить, что ты предупреждал, – обиженно сказала Эмма. – Я сама всё поняла.
– Ладно, не буду.
Они помирились. Статую Фрэнк отослал Огюсто в Лондон, и тот был в полном восторге, поставив её в своей художественной мастерской.
Эмма долгое время ходила с неприятным осадком на душе от того, что всё так неуклюже обернулось. Жизненный урок был ею усвоен, но большой минус таких уроков состоит в их скоротечном действии. Эмма продолжала принимать поспешные решения, а Фрэнк упорствовал, когда видел всю их невразумительность. Их ссоры становились частым явлениям, и взаимопонимание оказалось под угрозой.
А потом был случай, когда в доме частым гостем стал Роберт Харли. Фрэнк устраивал его в кабинете, и несмотря на поздний час они долго играли в бридж, смеялись как неразлучные братья, пили виски и угощались трубкой. Слыша доносящееся снизу веселье, Эмма приходила в исступленную ярость, слонялась по комнате, разодетая в атласную сорочку с целью впечатлить мужа своей красотой. Сознавая, что Фрэнку куда приятнее общество мистера Харли, она крепко поджимала губы от досады, зная, что ничего не сумеет предпринять.
Недовольство Эммы копилось. И в тот день, когда запас её ограниченного терпения подошёл к концу, она спустилась на обед в полном беззвучии. Габриэла обедала у соседей, и им было накрыто на двоих. Фрэнк сразу подметил её молчаливость.
– Ты сегодня какая-то тихая. Что-то случилось?
– Нет, абсолютно ничего нового, – Эмма усиленно держала взгляд в пределах своей тарелки.
– Я же вижу, что-то не так.
– Серьёзно? – она усердно пилила мясо ножом. – А по мне так всё превосходно: прозябаю в четырёх стенах, а ты замечательно проводишь время с мистером Харли. Полная идиллия брака.
Фрэнк отложил столовый прибор. Ему всегда приходилось постараться, чтоб уяснить намеки жены, которых не понимал.
– Так всё дело в Роберте? – помолчав, он посмотрел на Эмму.
– Если угодно, – огрызнулась она.
– Я и не знал, что Роберт тебе не нравится… – он недолго помолчал. – Однако, мы давние друзья, и только из-за того, что он тебе неприятен, я не могу порвать с ним отношения.
– Разумеется. Скорее ты бросишь меня, чем его. Тебе с ним куда интереснее обсуждать ваши медицинские положения, органы, кишечник или что там ещё.
Фрэнк молча встал, отдавая Эмме суровый взор.
– Ну знаешь ли… Это уже слишком.
Эмма со всех сил сжала кулаки в то время, как муж поднялся по лестнице. Они не разговаривали несколько дней, и только при Габриэле создавали эффект дружного семейства. Эмма смягчилась и уже подумывала, что Фрэнк тоже всё обмозговал. Но вскоре грянул удар.
В воскресенье Фрэнк также закрылся в кабинете с Робертом. Она раскипятилась, и тогда ей в голову пришла вздорная идея. Она одела шелковый пеньюар, обнажающий длину её стройных ног, подмазала губы яркой помадой, распустила волосы так,