Домой её забрал младший брат, который к тому времени уже управлял семейными предприятиями и вложениями. И поскольку «сумасшедшая старшая сестра» тоже носила фамилию Ёнссон, она имела право на долю этих миллиардов. И Сюльви эту долю приняла. Подлечилась, омолодилась – и снова кинулась в бой… Но слишком поздно.
То, что произошло, было худшим вариантом. Но его учитывали, этот худший вариант, поэтому проводили практические испытания климатических станций именно над Африкой, а не над Южной Америкой и уже тем более не над Европой. Отчасти это помогло. Но лишь отчасти – планета всё равно оставалась общей.
Если бы климатические станции просто перестали функционировать и упали вниз, это была бы крупнейшая техногенная катастрофа и только. Но многие из них вообще так и не упали. А некоторые продолжали работать много лет спустя – когда значительная часть африканского континента стала выжженной пустошью, по которой носились ураганы – когда Юго-Восточную Азию усыпало песком и пылью – когда Полинезия стала единой сушей – когда на восточном побережье Северной Америки снова выросли города, смытые Атлантическим Апокалипсисом.
Тогда-то климатические купола и начали строить. И, наконец, ввели безусловный доход для каждого человека Земли. А маленькая компания «Ishmael & Daughters» с белым кашалотом на логотипе представила публике Проект терраформирования планет земного типа. Не единственный проект и, возможно, не лучший, но выбрали в итоге его.
Ко времени открытия тренировочных лагерей для колонистов Первой волны название «Измаил и Дочери» растворилось, но кита на логотипе оставили. А настоящие киты к тому времени уже вымерли.
Сюльви Ёнссон принадлежащие ей деньги вложила в помощь постафриканским иммигрантам. И долгие годы помогала выжившим, награждала стипендиями лучших студентов и обучала волонтёров. Регулярно отказываясь от персональных наград и почётных званий. «У меня уже есть награда, мне достаточно, – скупо улыбалась она журналистам, когда им удавалось её поймать для своих дурацких вопросов. – Я родилась в правильной семье».
К тому моменту стабильные сорок сменились столь же неизменными пятьюдесятью. Омолаживание ей дарили родственники – сама она уже не могла позволить себе столь дорогостоящую процедуру. Да и не сказать, что жалела об этом – скорее, это они не знали другого способа выразить ей свою любовь. А дарить просто деньги, как показала практика, было бесполезно: Сюльви отдавала всё.
Она всю жизнь отдавала всё, что у неё было. И планировала остаться со своими подопечными. И помогать им, пока хватит сил и здоровья. Такой была её жизнь, и она не желала ни об одном дне! Пока однажды террористы из «Африканского Сна» не взорвали всех Ёнссонов.