В кустах зашуршало, и на темную поляну вышли двое.
Сержант вгляделась в первого, чувствуя, как внутри все закипает от гнева. Она задумчиво почесала подбородок, пытаясь вспомнить, чем же ей не угодил этот печального вида воин. Гнев растаял без следа, сменившись глубокой симпатией.
Таз вышел вперед.
– Сержант Урб, хвала Худу, вы нас нашли.
– Урб? – спросила Хеллиан, нетвердой походкой подошла ближе и вгляделась в широкое лицо. – Так это ты, что ль?
– Я смотрю, ты добралась до рома?
– Она погубит себе печень, – заметил у нее из-за спины Мазок.
– Печень у меня будь здоров, солдат. Надо только отжать слегка.
– То есть отжать?
Хеллиан вперилась во взводного целителя.
– Резчик, по-твоему, я печени не видела? Обычная губка, сочащаяся кровью. Вываливается, стоит кого-нибудь раскроить.
– Это скорее легкое, сержант. Печень – она сплющенная такая, грязно-коричневого или лилового…
– Неважно, – отмахнулась Хеллиан и снова обратилась к Урбу: – Одна сдохнет, вторая останется. Выживу. Вот, – шумно выдохнула она, Урб аж отшатнулся. – Друзья, я в самом лучшем – пре-от-лич-ней-шем – расположении духа. И раз все собрались, тогда вперед, выполнять поставленную задачу – ведь какая-то задача у нас есть? – Она улыбнулась капралу. – Что скажешь, Нежняк Дыхалка?
– Полностью поддерживаю, сержант.
– Отличный план, сержант.
– Зачем ты постоянно так делаешь, капрал?
– Как?
– Как?
– Здесь, кроме Булька, все хорошо слышат…
– Я теперь тоже нормально слышу, сержант.
– Да? Тогда кто у нас туг на ухо?
– Никто, сержант.
– И незачем так орать. Бульк все слышит, а если не слышит, то стоило его бросить на корабле вместе с тем, длинным, у него еще стрела из головы торчит, – всё одно толку от них никакого. Слушай меня: нам нужны серокожие душегубцы, которые прячутся в этих деревьях. Ну, то есть за ними. В дереве сидеть небось неудобно. В общем, идем за деревья и ищем. Но сперва каждый берет по бочонку, и можно выступать.
Ну, чего зенки вылупили? Я тут командую, а еще у меня целый новый меч – таким откромсать вот эти сиськи раз плюнуть. Так что пошевеливаемся, враг не дремлет. Вон там, за деревьями.
Вид у Гнойника был вороватый, как у хорька, забравшегося в курятник. Он утер нос рукой, сощурился и сказал:
– Перекличка закончена, командир. Все в сборе.
Кенеб кивнул. За спиной у него кто-то с шумом скатился по склону.
– Тихо там!.. Так, Гнойник, теперь разыщи капитана и отправь ко мне.
– Слушаюсь.
Солдаты чувствовали себя уязвимыми. Оно и неудивительно. Одно дело, когда один-два взвода уходят в дозор, а за ними следует армия: есть куда отступить. Сейчас же, случись что, оставалось только разбегаться. А командовать-то этим затяжным и беспорядочным предприятием Кенебу. Как тут не тревожиться? В его подчинении ударный батальон из шести взводов – спрятать такую ораву