На одной из вечеринок Майкла в 1990 году я оказался в задней комнате, окруженный двадцатилетними клубными ребятами и рейверами под экстази и кетамином. Клубные ребята носили обтягивающую диско-одежду с толстым слоем блесток. Рейверы были одеты в гигантские мешковатые штаны и футболки большого размера с изуродованными корпоративными логотипами. Готы во всем черном пили по углам водку. Я стоял перед плексигласовой кабинкой, разглядывая самую прекрасную женщину из всех, что доводилось видеть. Она была танцовщицей гоу-гоу с длинными светлыми волосами и ангельским лицом без единого изъяна. Я был буквально загипнотизирован ее танцем под песню Deee-Lite в теплом оранжевом освещении; тут ко мне подошел Майкл.
– Красавица, а? – спросил он, потягивая коктейль.
– Потрясающая, – согласился я. – Никогда не видел таких красивых женщин.
– Возможно, она в тебя влюблена.
– Что? Правда? – пролепетал я. Танцовщица мило улыбнулась мне.
– Ага. А еще у нее самый классный член из всех, что мне приходилось сосать, – сказал он и ушел. Танцовщица послала мне воздушный поцелуй.
Позже той ночью я увидел, как на главной сцене клуба она пописала в стакан и убедила какого-то обдолбанного биржевого брокера выпить ее (его?) мочу под аплодисменты зрителей и Беспечной курицы Клары. Брокер улыбался во весь рот под дискотечным освещением, его зубы были еще мокрыми от мочи трансвестита, а потом он стал обжиматься с «ней» под музыку Lords of Acid, которую поставил диджей Кеоки.
Мне выдали очень простую инструкцию: «Встречаемся на линии L в девять вечера в среду. Тащи наркоту и музыку».
Все обитатели мира Майкла Элига в 1990 году были молодыми и счастливыми, и даже дегенеративное поведение казалось чем-то милым и безвредным. Они все принимали невероятное количество наркотиков и занимались сексом с незнакомцами, но все равно выглядели невинными. Майклу каким-то образом удалось создать свободный от последствий островок «не таких, как все», где обитали студенты Нью-Йоркского университета и Технологического института моды, обсыпанные блестками и накачанные метамфетаминами. Я был трезвенником и христианином, так что основная часть декаданса была мне недоступна, но, тем не менее, меня тоже считали за своего – «не такого, как все».
Примерно раз в месяц Майкл организовывал несанкционированную вечеринку: они с его деловым партнером Стивом Льюисом находили какую-нибудь публичную площадку, которой никто не пользовался, брали напрокат большую звуковую систему и приглашали тысячу ближайших друзей покайфовать вне ночного клуба. Они устраивали несанкционированные