Главой клана тогда был отец Юлия. Мне было лет восемь, точно помню. Я играла в куклы, пока была возможность, так как после возвращения главы Константина пришлось бы делать уроки. Рядом со мной сидел Никита, он просто наблюдал за мной. Ему было уже десять, он был уже взрослый, ему не нравилось играть. Чрезмерно взрослый для нас задиристый блондин, с черными глазами, долбил об пол в коридоре баскетбольный мяч. Юлию было двадцать восемь и на фразочки отца, что мы его будущий клан, отвечал хохотом и указательным пальцем у виска. Так вот раздался дверной звонок. Юлий поспешил открыть, а я обреченно забросила кукол и пошлепала босыми ногами о деревянный пол в коридор.
– Эй, малыши, – окликнул Юлий, – у вас тут пополнение в детском саду.
– Перестань, Юл, – твердо произнес Константин, хотя я знала, что Юлий произнес это в шутку и не хотел нас обижать. Иногда Юлий был холоден к нам, но я знаю, что он просто стеснялся показать, что любит нас.
Я прошла через весь коридор и глянула на Константина. Он был черноглазым блондином с короткими взъерошенными волосами. Я опустила взгляд ниже. В ногах у главы стоял мальчик. Пухлощекий, но тощий. С огромными ужасно-светлыми глазами. Я видела такие впервые. Волосы были черными и длинными, почти доставали до плеч. Одежда рваная, стертые коленки. Весь в крови: в чужой и своей.
– Я оставлю тебе твое прошлое, – шепнул ему Константин, а потом обратился к нам, – это Белов Ястислав. Ваш новый брат.
– Привет, Яст, – я улыбнулась ему.
Тот спрятался от меня за рукой у главы.
– Ну что ты? – нежно протянул Константин. – Они не хотят тебе зла.
Тогда мальчик скромно улыбнулся мне в ответ, выглядывая из-за руки его спасителя.
Я помню, в тот же день Юлий занялся Ястом. В ванной он его отмыл и на лысо побрил. Ничего, волосы потом отросли, и Яст был уже не похож на того оборванца, что прятался за рукой главы.
Через несколько лет я все же узнала, что случилось в жизни Яста, из-за чего он оказался в клане.
Я вернулась на работу.
Я считала, что Альберт меня обманывает, что кроме Яста он никого не отчислит. Но когда я вечером включила новости, поняла, что он не солгал. По телевизору обсуждали пропавших людей, возможно виноватых и меры, например, к которым прибегнул Альберт Джоунз. Я молча слушала, а затем показали и самого директора.
– Вот этот гад, – рыкнул Яст, что сидел рядом.
– Не расстраивайся, – вздохнул Никита, – значит, экономический университет не твое. Это знак свыше. Это судьба!
– Я не расстроен, я зол.
– Яст, не злись. Эти меры никому не по душе. Самого Джоунза потеря стольких студентов ударит по карману. А еще я уверена, что это временно. Как только все решится и похитителя найдут, ты сможешь восстановиться, – я глянула на брата.
– Эта мера была необходима, – он кивнул, – дело в том, что отчислили не меня одного. В этой сотне нелюдей могут быть те самые существа, которых действительно стоит бояться.
– Я рада, что ты это понимаешь, – я улыбнулась ему, а он мне в ответ.
– Эй, народ, я собираюсь