Она при этом хочет, чтобы ее любили, ей покровительствовали, с ней дружили, а отказ в этом для нее принципиально не приемлем:
Отказываюсь жить без ощущенья счастья,
При таящих свечах на картах ворожить,
Без вашего тепла, без вашего участья,
Без вашего «люблю» – отказываюсь жить. – «Отказываюсь петь…»
Главное таинство подлинного таланта:
– охватывать окружающий мир во всей бездне падений и взлетов, не опускаться на дно Вселенского подвала, чтобы видеть жизнь лишь в темноте, не замыкаться на одной теме или одной эмоции собственной души.
– Не каменеть сфинксом, используя один и тот же реестр слов, образов, метафор, а всегда расти, идти вперёд – в новые области бытия и быта, иные предметы и вещи просвечивать неугасимым вожделением.
– Не бояться измениться, быть готовым как Диоген жить в глиняной бочке, радоваться как Демокрит, печалиться как Демосфен, по—дантенскому грустить, проходя вместе с Вергилием «круги ада» и, как Тию (орфическое имя Таис Афинской) призвать А. Македонского предать огню дворец Ксеркса, убедив полководца, что из всех дел, совершенных Александром в Азии именно этот смелый поступок будет самым прекрасным; плакать как А. Македонский, узнав, что есть еще не открытые миры.
– Нести евангельскую ноту смирения, взращивать бунт лермонтовского Демона; смотреть на лужу и видеть в ней отражение звезд, и «слезы девочки родной» воспринимать как свою боль: «Все, что до тебя касается, я неравнодушна…»
Просто нести в сердце кусочек солнца – словом, уметь соединять в своей личности то, что кажется несовместимым, невероятным, необъяснимым. Образно, быть скупцом злата, но не чахнуть над ним.
Все это сполна, щедро и благостно природа вложила в эксклюзивное свое творение – в Ольгу Киевскую, ее мощная человеческая энергетика просто прёт: упрямо, жестко, уверенно, страстными рывками – ведь она знает, что в ней нуждаются и что без нее, перефразируя русского писателя Платонова, народ не полный.
Поэтические образы Киевской расширены, многослойны, порой – двусмысленны, противоречивы, С одной стороны, сила свободного разума, с другой – огненная страсть, и созидающая и разрушающая одновременно, в третьих – мучительная борьба разума и страсти, неистовое желание восстановить гармонию с миром. И все – непременно в невероятно динамичных категориях Добра и Зла, в их «вечных конфликтах», выраженных поэтессой открыто, понятно или в потаенном смысле («сверхмысль»):
Мне соседка как – то раз сказала,
Будто веру в Бога потеряла…
Я искать пропажу помогала,
Я ее без устали искала.
Только вера канула в неверье…
То ли в подпол, то ли в подземелье.
В самый темный угол закатилась.
Не нашла. Своею – поделилась.
Всё пеклась о деле не о зряшном:
Чтоб соседка на суде, на Страшном,
Вспомнив о пропаже ненароком,
Глупо