42
Доблестный полководец Жуков вообще никогда не освобождал никаких городов, он до чего только несусветно рьяно и доблестно трудился на одной лишь единственно верной и исконной своей ниве беспрестанного и неистощимого на выдумку истребления недисциплинированности и расхлябанности, а все остальное его волновало довольно-таки мало, если хоть сколько-то волновало же вообще.
Ему не само по себе продвижение вперед к победе было действительно нужно, а одна лишь правильная сформированность рядов армии, в которой должен был править железный порядок, а вовсе не сентиментальная слякотность всяческих интеллигентских пространных дискуссий.
А между тем город Ржев нисколько не был непреступной твердыней, его попросту никак нельзя было брать тупо и наобум.
Но Жуков был весьма расторопным и доблестным вертухаем при том самом единственном во всем СССР неизменно незаменимом начальнике тюрьмы народов.
Строить воинственные рожи и расстреливать, расстреливать и расстреливать всех ему сходу не подчинившихся ему было вовсе вот никак не впервой.
Он был палачом и главарем команды палачей…
Ржев был только одним из выдающихся этапов всей его военной палачеграфии…
Взять город ему оказалось совсем не по зубам, зато уж жителей деревень тамошних он явно так от всякой дальнейшей судьбы, как есть, до чего только непоправимо расторопно безо всякого счета избавил… почти поголовно их всех «освободил».
Брали их раз за разом и назад отдавали, а мирное население, оно куда этак деться-то может от всех этих летящих во фрицев пуль и снарядов?
43
Но разве важна была великим стратегам из генштаба хоть чья-либо совершенно напрасная смерть или жизнь без рук, без ног – главное для них всегда было лишь то, чтобы никак не иначе, а обязательно еще свое безумно бравое наступление под какую-либо светлую дату сколь непременно до чего только подобострастно же подгадать…
А между тем надобно было еще и поспеть, а то вдруг товарищ Сталин сильно и весьма недобро задумчиво опечалится, вот и светлый праздник, 7 ноября, а Киев, мать городов русских, нисколько все еще не был никем взят и полностью раз и навсегда освобожден от всех тех проклятущих нацистских полчищ.
Да и во второй раз его взять ко дню рождения Ильича тоже, без тени сомнения, действительно стоило…
И если бы Николай Федорович Ватутин со Ставкой долгими неделями безо всякого толку не препирался, а все именно как надо и велено сделал, то тогда и быть бы ему еще одним до чего только напыщенно бравым послевоенным маршалом.
44
Похоже на то, что всевластный хозяин – этот титул не за фрицев