– Со всех, кто лезет на добро, – отпив из бокала, сказал отец Николай. – Да, я знаю это стихотворение Куняева. Мне оно всегда казалось таким удивительно полновесным выражением распространённого с древних времён заблуждения. Оно в чём-то даже кощунственно. Вспомни, что там дальше. От имени добра говорят злоба, месть и гордыня. Но в теперешнюю минуту я готов поддержать этот лозунг. Каждую строчку. Спасибо, Дима, тебе за всё.
– Кто-то должен совершать эти грехи, пока в мире есть всякое дерьмо, но остаются и настоящие мужчины. – Дмитрий покосился на жену, которая снова сосредоточилась на планшете. – Я неверующий, и мне сложнее, чем тебе. Нет у меня, как у тебя, таких готовых формул для всего. Я не знаю, есть ли Бог, но я уверен, что мужчина – наместник Бога на земле.
– Вот здесь ты, конечно… – Священник не удержался от осуждающей усмешки, но вовремя одёрнул себя. – Извини, Дим. Конечно, сейчас с моей стороны…
– Договорились! – прервал его Дмитрий. – Мы оба с тобой идём своими путями.
– Прям ещё один тост, – осклабился священник.
– Ты сегодня надолго? Если останешься после рюмочки, пойдём ко мне. Я офигительные новые колонки установил. Звучание проверял по тому самому сербскому церковному хору. Можем послушать.
– Мужчины, я сейчас уже спать пойду, – прокашлявшись, сказала Ирина. – Давайте с музыкой как-нибудь в другой раз.
– Ир! Пять минут!
– Не, Дим, вечером, ты знаешь, я не могу надолго, – поспешно вмешался священник.
– Это не то, что в машине слушать. Утром, по дороге на службу. Ну смотри. – Дмитрий зевнул.
– Меня сейчас по утрам Валерка возит. – Отец Николай вытащил конфету из золотой обёртки. – Пока нового водителя не найду, думал, сам справляться буду. Ан нет, силы уже не те.
– Сашка Шустилов тоже своего водителя недавно уволил. Ну как недавно, уже год назад, – сказал Дмитрий, наблюдая за безукоризненно плавными движениями рук священника. – И с тех пор ездит на работу своим ходом. На метро, как и Артём. Хотя летом он в Москве и не живёт почти.
– Да, Сашка по Москве ненавидит ездить, – сказала Ирина.
– Да все ненавидят, кто в возрасте. – Дмитрий раскачивал недопитый коньяк на дне бокала. – Зато помню, как я впервые сел за руль в восемьдесят девятом! Какое счастье было! Казалось, что и дорога, и город, и само время – всё в твоих руках. Вечером после работы просто душой отдыхал, держась за руль. А сейчас, когда я уже восемь лет как с водителями езжу, кажется, что в будние дни без них – как без жизненно важных органов. Невозможный город.
– Конечно. Возраст, Дим. Надо мной Валерка по-сыновьи так посмеивается, говорит, водишь ты, отец, как пугливый пенсионер, пересевший с «Москвича» на «Рено-Логан». Иногда как пенсионер, а иногда, говорит, как женщина.
– Впрочем, я думаю, если бы у нас не было наших привилегий, мы бы ко всему привыкли. Как