Трущобы во дворце. Юлия Лангровская

все предположения Саши подтвердились. В один из холодных октябрьских вечеров Боташов посватался к Надежде. Он пришел с букетом каких-то странных цветов, наверное, как подумала Саша, единственных, которые оказались по карману такому бедняку. Из-за робости сестры, что от неожиданности стояла в углу как вкопанная, Саша сама поставила их в вазу, при этом кинув на Владимира тот же взгляд, что и всегда. Молодой человек немного смутился, но, в конце концов для него все прошло благополучно, чего нельзя было сказать о Наде. Девушка словно не понимала, что с ней происходит. Ей казалось, будто она спит и видит какой-то нелепый сон. Ее решили выдать замуж? Неужели это правда? Скорее всего, раз у отца такое довольное лицо и он пожимает руки отцу и сыну Боташовым, а потом подходит к дочери и целует ее в лоб. В тот вечер никто даже не спросил, что думает обо всем этот сама Надежда. Торжество словно происходило без нее, да и вообще без женщин. Только мужчины разговаривали, решали, а три женщины сидели в углу, бросая на них взволнованные взгляды. Когда Боташовы ушли, Надежда разрыдалась на плече у матери. Саша стояла рядом молча, а Андрей, не понимая или не желая понимать реакцию дочери, скомандовал всем ложиться спать.

      С этого вечера все женщины в семье ходили поникшие. Никто из них не произносил ни одного лишнего слова, никто не напевал песен, даже румянец исчез с их лиц, словно они пребывали в глубоком трауре. Наталья делала слабые попытки уговорить мужа немного подождать со свадьбой, но Андрей и слышать ни о чем не желал, будучи уверенный, что устраивает дочке благополучное будущее. В конце концов, он вообще запретил Наталье обсуждать эту тему.

      – Все решено! – стукнул он кулаком по столу. – Она выйдет замуж через месяц!

      Наталья смирилась и посоветовала дочери сделать то же самое. Надя совсем поникла. До сих пор она еще немного надеялась на помощь матери, но теперь похоронила все надежды и приготовилась смиренно поставить крест на своей жизни.

      – Если бы он хоть немножко нравился мне, – всхлипывала девушка ночью, возле сестры, держась за ее руку. – Хоть немножко… он вроде бы не урод, даже симпатичный. И меня любит… а вдруг, едва я выйду замуж, как полюблю кого-то другого? Мне ведь еще никто не нравился… А может, я полюблю именно его, если мы поженимся и будем вместе жить? Ведь говорят же – стерпится, слюбится? А может, я буду счастлива?

      – Ага, в хибарке чуть больше нашей, такой же серой и убогой, да еще горбатясь на чужую семью. И рожая из года в год. Да… недаром ты вся в маму: и лицом и характером. Надо думать, и жизнь у тебя будет похожая, – холодно отвечала Саша, даже не думая ничем подбодрить сестру. В этот момент она размышляла лишь о том, чтобы в скором будущем та же участь не постигла и ее.

      Как раз через месяц Наде исполнится восемнадцать лет, а ей, Саше так же скоро шестнадцать. Ну, поживет она с родителями еще года два, а потом отец и ей найдет такого же недотепу-рабочего, с которым ее не ждет ничего кроме грязи, кучи детей и преждевременной