…Оказывая ожесточенное сопротивление, танки генерала Катукова отступали к Кашире. В этом странном азиатско-скифском маневре Гудериан рассмотрел нечто, повторяющее тактику русских войск под командованием генерал-аншефа Кутузова в 1812 году. Теперь русским совсем не нужно было оставлять Москву. Они просто прикидываются слабыми, подумал Гудериан, согревая себя горячим бразильским кофе. Сталин проверяет таким образом свое окружение. Свой ближний круг. Фильтрует своих соратников. Хочешь выявить противника в своем окружении – убеди его, что он, этот зазнавшийся противник, победил… Скорее всего они сознательно принесли нам в жертву свои танковые и механизированные соединения на границе. Для того, чтобы у скрытого врага создалось впечатление: война проиграна. Война только начинается. Этот кто-то, у кого наверняка создалось ложное впечатление, Англия и США. Этим двум зарвавшимся «хищникам» невдомек, что Сталин играет ими. Сейчас, когда Черчилль и Рузвельт считают дни и часы, когда, наконец, Москва (и вся Россия) падет, сибирские дивизии русских движутся на центральный фронт. Одним ударом они опрокинут наши храбрые войска. Обессиленные, страдающие от морозов, отсутствия топлива, зимней одежды и ружейной смазки. Отбросят нас к весне на исходный рубеж. (Под «исходным рубежом» Гудериан понимал Старую границу.) Ближе к лету 1942 года, когда мои «красные коллеги» под руководством «отца всех народов» (какое богохульство!) наштампуют достаточное количество панциров КВ и Т-34, а также новейших самолетов (они сейчас есть у русских) – придется оставить им пол Европы. К концу 1942 года Германия перестанет быть не только «великой», но и как таковой… Земля, которая на картах мира именуется Европой, окрасится в сплошной красный цвет. Вплоть до Балтийского моря и Атлантического океана. Советские солдаты вступят на берег Нормандии. Советский Генштаб (по совету товарища Сталина) будет планировать вторжение через Ла-Манш на Британские острова. Будем надеяться, что Катуков (может быть, к нему прислушается Жуков) замолвят словечко-другое за Гейнца Гудериана. Советский вождь с трубкой в усах возьмет его на службу в РККА. Хотелось бы верить, Гейнц. Ох, как хотелось бы верить в такие парадоксы, с сомнением осмыслил Гудериан. И тут же поморщился. Горячий бразильский кофе ожег ему горло.
Точно также, мы обожглись в России, сказал почти вслух Гудериан. Считали своего недавнего союзника слабым. Он нас в этом убедил. Хотя знали, что это не так: он, этот Красный Медведь, был силен как никогда. Даже после зимнего «топтания» у линии Маннергейма, где сложили свои славные головы многие парни в шапках-ушанках. (Бр-р-р… Как раз таких цигейковых зимних шапок не хватает войнам фюрера. Равно как и многого другого.) Будучи сильными, русские сконцентрировали на границах (как и сейчас, под Москвой) небывалое количество войск и техники. Если бы некто не слил нам данные по трем аэродромам,