Пока я разглядывал выложенный на стеллажи товар, ко мне незаметно, как это часто бывает в подобного рода шарашках, подошел продавец:
– Могу вам чем-нибудь помочь?
Говорил он с явным южнорусским акцентом. Я обернулся: продавец, молодой человек, лет двадцати от силы, немедля преобразился, подтянулся, изобразив на лице положенную в таких случаях улыбку, склонил голову в знак внимания и уже заготовился бежать и показывать. Муштра, от которой мне всегда становилось неловко, но что поделать: он прекрасно знал правила игры, свою хлипкую диспозицию, свое место в иерархии и цену одного-единственного неверного движения.
– Я хотел бы посмотреть мокасины.
– Одну минуточку…. Ашот! – и дальше что-то на языке, которой я понимал, но с большим трудом, эдакий вариант русского для не знающих его. Затем снова ко мне: – Пройдемте, я вам покажу.
Привел он меня к туфлям известной марки «Честер». Остановился, поинтересовался, какой цвет мне подходит.
– Я просил мокасины.
– Извините, к сожалению, сейчас мокасин у нас нет в продаже, возможно, будут в следующем завозе. Но я бы рекомендовал вам…
Я успел только покачать головой, внезапно со двора раздался пронзительный гудок автомобиля, оба встрепенулись. В магазине началось шевеление, побросав свои дела, работники устремились во внутренний дворик, к машине; возьми я сейчас хоть десяток коробок обуви, на это никто не обратил бы внимания.
Я выглянул в окошко: «Порше» остановившийся подле неприметной калитки, немедля притянул мой взгляд. Дорогая модель, явно не тех, кто здесь руководит, скорее их самого высокого начальства. Ярко-красная машина, блестевшая на солнце. Дверца отворилась, молодая женщина в строгом костюме появилась из недр салона. Хлопнула дверью, повернулась в сторону калитки: там ее встречала уже целая делегация. Я вгляделся в профиль, сердце пропустило удар и забилось бешено.
Пятнадцать лет прошло, нет даже больше. Не выдержав, я открыл окно и окликнул. Секундное замешательство, на лицах встречающих отобразилось какое-то смятение, кто-то скрылся за дверью, дабы утихомирить меня или просто отвести от окна подальше. Лена смотрела на меня долго, очень долго, должно быть, прикидывала, скорее, оценивала, и внешний вид и смысл, вкладываемый и мной в окрик и ей в ответ. И поколебавшись с полминуты, все же кивнула.
– Рада тебя видеть, – ответила она, впрочем,