Она не была похожа ни на одну из моих приятельниц, как и на знакомых женщин, вообще. Она была идеальна. С ней всегда становилось веселее, интереснее, выход из любой спорной ситуации находился сам собой, а главное – я, без тени сомнения, во всем могла положиться на родного человека. Единственным минусом являлось то, что после встреч с практичной, заряжённой энергией девушкой, вместе с почтительным восторгом и привязанностью к ней, росло мое недовольство собственной персоной:
– Ну отчего ты намертво заперлась в четырех стенах? Не уже, а всего – тебе всего тридцать пять! Неужели, пироги и сериалы – это всё, что тебя по-настоящему интересует? Ни за что не поверю: у тебя же Национальная библиотека в голове и язык острее бритвы! – в азарте наступала она, спустя год после нашей первой встречи.
– Меня интересует моя семья, а пироги идут приложением, – который раз попыталась отделаться я, но тут же возмутилась: – И сериалы я не смотрю, между прочим! Я просто стремлюсь делать то, что у меня хорошо получается. А что, по-твоему, все должны прыгать с парашютом?
– Твоя проблема в том, что в каждом споре ты опираешься на субъективное мнение, как на аксиому, и на этом ставишь жирную точку! И вдаешься в крайности. А мир не состоит из двух полюсов – самое интересное происходит как раз между ними! Почему бы тебе не испробовать себя в журналистике?
– Это шутка? Следуя твоему режиму, я умру на второй рабочий день.
– Это многопрофильная профессия: написание очерков не требует суеты.
– Но требует сил и сноровки, которых у меня нет!
– Крис, выходи на работу, в школу вернись! Ты же образованный человек и привлекательная девушка, какого черта ты горбатишься у стиралки? Это тоже хорошо, но пусть этим занимаются те, кто не способен на большее!
Я добросовестно задумалась над её словами: в сентябре Флори приступила к занятиям и, собственно говоря, я, вроде, стала свободней. И все равно, каким-то чудовищным образом совершенно не находила времени на что-то ещё, помимо домашней рутины, быстро выбивалась из сил и мечтала об одном – поскорее добраться до постели. Еда по-прежнему занимала первое место в скудном перечне моих удовольствий. Покончив с учительской деятельностью, я отвыкла от общества и не видела потребности, да и смысла что-либо менять. И желание повседневно находиться в эпицентре обсуждений и домыслов, во мне по-прежнему не просыпалось.
– Ты же знаешь: Флори без конца болела, из-за этого пришлось оставить место в школе, – вяло попыталась оправдаться я, – а сейчас… сейчас я просто не хочу туда возвращаться! Я обожаю литературу, но совершенно беспомощна в попытках привить ученикам тягу к чтению. Вернее, ладить