Эта набожность Ивана, ни искренняя любовь к супруге не могли укротить его пылкой беспокойной души, его беспричинного гнева, приучения к шумной праздности его забав, что сделались во дворце грубостью и неблагочинием. Он любил быть царём всегда, везде и для всех.
Великий пожар Москвы 1547 года озлобил его, и он впервые увидел, что нет мудрости в правлении государством и что нет той должной любви народной, которую он ждал и готов был поначалу питать своими добрыми делами. И видя, что народ готов к мятежу и поневоле сделался орудием Глинских, охотно удалился в село Воробьёво, как бы для того, чтобы не видеть и не слышать народного отчаяния. На самом-то деле он и его вельможи при нём боялись народного мятежа. В царствование своё Иван расширил государство, пределы которого отдалились в Сибирь, а торговые пути лежали в Среднюю Азию. К намерениям Ивана относится его замысел обогатить Россию плодами искусств чужеземцев. Тогда, в том времени, впервые в театре истории появились донские казаки, защитники России и её южных границ, признавшие верховную власть России.
Но злодейства в судьбе Ивана Васильевича было столько, что не уместить его в судьбы наших иных правителей. Не вдруг, конечно, рассвирепела душа, некогда благолюбивая, успехи добра и зла постепенны и поочерёдны, но как проникнуть в сердцевину души, чтобы увидеть в ней борение совести с мятежной страстью; и никто не увидел, и никто не понял причины столь жестокого тиранства, когда подозрение вызывало лишение собственности, ссылку, оковы и темницы и даже очень часто смерть. Разве могли увидеть в Иване Васильевиче царя доброго и справедливого жители Пскова, Твери, Великого Новгорода, большинство которых было уничтожено по доносам клеветников и завистников? И гибли-то люди по доносу, за нескромное слово или по пустому подозрению в измене Москве.
И Москва цепенела в страхе. Людей давили, топили, сжигали, а царь свирепел, его кровопийство не могло утолить жажды крови необъяснимой для незамутнённого ума. И не находится исправления для тирана и мучителя. И не найдётся, как ни ищи в суде человеческом и тем более в суде Божьем. А из тех времён, помещённый в наши дни наш Властитель был бы, конечно, помещён в психиатрическую клинику, но, скорее всего, его постигла бы участь Пол Пота. Но это как мерзко даже вглядываться сейчас из наших покосившихся окон в домах барачного типа. Но это совершенно другой уровень типа общественно-государственных