В это время в машинное отделение спустился старик и сдержанно сообщил, что побывал в носовом кубрике и американки там не обнаружил.
– Как?! – вскричал я, вскакивая с места. – А где же она?
Старик смущённо пожал плечами. Монахи молчали.
– И что же? Её нет на шхуне? Как это понимать? – спросил я с дрожью в голосе. – Куда она девалась? Что это всё значит?!
Я понял, что задаю бессмысленные вопросы, но я уже не контролировал себя, продолжая погружаться в отчаянье.
– Вы же сказали, что она находится в носовом кубрике.
– Я просто сделал предположение, – ответил старик, – но я не видел, чтобы она туда спускалась. Последнее время её видели всегда с вами, и думали, что вы о ней заботитесь.
Я от отчаянья прикусил губу, то тут на меня нахлынула новая волна возбуждения, и я закричал:
– Если она выпала в море, то её нужно спасать. Немедленно! В такой шторм трудно бороться со стихией.
– Мы уже сообщили в службу спасения, – сказал бледный старик, – сейчас эти службы ищут её и моего внука.
Я бросился вон из машинного отделения, взбежал по ступеням наверх, и очутился в объятиях бушующей стихии.
Держась за поручни, я вглядывался в накатывающие волны. И тут я вспомнил, как уже видел во сне голову моей возлюбленной, плывущую в океане. Это была подсказка отца Гонгэ, но я истолковал её совсем по-другому. Брызгами от удара волн меня окатывало с головы до ног. Я ощущал на губах вкус солёной морской воды, а может быть, и слёз. В какой-то момент я полностью потерял над собой контроль, и чуть было сам не бросился в пучину волн. Помню лишь, как силой меня увели с палубы старик и оба монаха, держа за руки. Несколько раз я пытался вырваться из их объятий. Потом всё потемнело в моих глазах. Возможно, что со мной случился нервных обморок, или я потерял сознание, стукнувшись головой о что-нибудь твёрдое, но боли не чувствовал.
Через некоторое время я очнулся, лёжа на топчане. Старик хлопотал у мотора, следя за приборами. Рядом со мной сидели оба монаха и участливо что-то говорили мне, пытаясь успокоить. Но их речь доносилась до меня как будто издалека. Некоторые отрывки фраз я понимал, но многие слова как бы пролетали надо мной, не проникая в моё сознание.
– Но разве можно доводить себя до такого отчаянья, – говорил Мосэ, обращаясь ко мне, как к своему лучшему другу. – От таких переживаний можно умереть.
– Мне всё равно, – промолвил я, едва шевеля губами.
– А что собственно произошло? – продолжал он. – Ведь нам ничего не известно о её судьбе. Где она? Что с ней? Мы ничего не знаем. Пока не обнаружат её тело, нельзя её считать погибшей. К тому же велика вероятность её спасения.