На балкон бесшумно просочился бревнообразный, очень пушной, на удивление «черепаховый» кот (обычно такой окрас бывает не у котов, а у кошек) и неожиданно изящно запрыгнул хозяйке на колени. Глянув в его сияющие изумрудные глаза, она призналась:
– Если бы я верила в привороты, точно бы решила, что здесь без магии не обошлось. Было впечатление, что его кто-то на веревке тянет, а он упирается, только сделать ничего не может. Но мне от этого было еще хуже. У меня хватило сил не просить его остаться. Правда, сказала: подумай хорошо. А он что-то в том смысле ответил, что уже поздно думать, но, может, он еще когда-нибудь ко мне вернется… Вот здесь уже я отрезала: «Нет, возврата не будет: еще одного ухода я не переживу».
– Так ты про курение начала, – напомнила Тала.
– Да… Когда он, наконец, съехал, я вообще дышать не могла. Вот вдыхаю воздух – а он не идет в легкие, горло закупоривает – и всё. Сердце болело без перерыва, даже в желудок отдавало, левая рука отнималась. В общем, если мне медики когда-нибудь скажут, что у меня был инфаркт, я не удивлюсь. И видела я почему-то только то, что было совсем рядом, а дальше – туман… Но я ни к каким врачам не обращалась: тогда мне было все равно, а потом уже смысла не имело – выжила же… Да и шевелиться я тогда почти не могла, не то что кого-то вызывать. Дочкам не говорила, как мне плохо, чтобы не переполошить. Они звонили, слышали, конечно, по голосу, что неважно, но кому в такой ситуации будет хорошо? Несколько дней не ела, наверное, – не помню. Глотать больно было, это точно. И единственно, что я делала, – это курила, потому что дым еще как-то в легкие проникал и немножко снимал спазм, хотя каждая затяжка, как будто молотком, била по голове. Потом начала понемногу есть – вернее, пить теплый чай, потому что проглотить что-то более существенное еще не могла, потом перешла к йогуртам, творогу, потом формально все вошло в свою колею. Очень помогло то, что телефон я не выключала – вдруг Лёнечка что-то забыл, ему что-то понадобится, – и меня все время дергали заказчики. И я механически начала работать. Вот это меня и вытащило. Ну, и Тишку кормить надо было – поневоле встанешь.
Кот начал тихонько мурчать, подтверждая слова хозяйки.
– А курить я прекратила на годовщину его ухода. Сознательно. Дыхание к тому времени уже наладилось, конечно, хотя еще года на три я разучилась смеяться. Ты ведь помнишь, сколько Аркадич курил – и я за компанию. А теперь каждая сигарета о нем напоминала. Я и решила: хватит, я уже свое выкурила. Забыть, конечно, ничего не забуду, но жить только в воспоминаниях нельзя. А вытаскивать меня некому – как обычно, могу надеяться только на себя. Вот и бросила. И переехала из центра сюда, на юг. В Тель-Авиве каждая улица была с ним связана… Да и вообще – так от него подальше.
Тала с удивлением обнаружила, что сидела