Он никогда не говорил о долге, чести, совести и т.д., что периодически делали многие другие, но при этом ни разу не поставил ни одной оценки из-за личной симпатии или антипатии. У него не было любимых и нелюбимых учеников. За отличный ответ Шурик, ни секунды ни колеблясь, ставил «5» злейшему нарушителю дисциплины, а за нытье у доски – «3» патентованному отличнику, включая детей его коллег-учителей. Учиться у него было действительно нелегко (у меня такое впечатление, что он был скорее хорошим инженером, чем педагогом, и попал в школу просто в силу жизненных обстоятельств), но зато справедливо. Честно скажу: я не люблю и не понимаю физику. Но в старших классах упорно решала задачи и пыталась вникнуть в эти странные законы механики и прочего электричества просто потому, что не хотела видеть откровенного разочарования бесхитростного нашего физика.
Шурик оставался сам собой даже в самые последние, решающие дни выпускных экзаменов: сияющий, добродушный и принципиальный. На выпускном он немного выпил, и путал вальс со стулом («Приглашаю вас на стул! То есть, тьфу, на вальс!»), и чмокал наших девчонок. И они, ироничные красавицы и воображули-интеллектуалки, даже не хихикали над его довоенной манерой танцевать: он был слишком настоящим, чтобы казаться смешным.
Он единственный из учителей умудрился не сфотографироваться для нашего выпускного альбома. Сказал: «Будете вспоминать – хорошо, а нет – и фотография не поможет».
Вот, Александр Николаевич, помню.
Расставание
Предложение
Посвящается осени
– Вот ты говоришь – возраст, – вздохнула Тала, подтянутая брюнетка лет пятидесяти, отпивая чай. – А на самом деле ничего не важно: ни возраст, ни внешность, ни характер. Как судьба повернет…
Ольга, кругленькая и хорошенькая, несмотря на свой постбальзаковский статус, вся в рыжих кудрях и аппетитных ямочках, вопросительно взглянула на подругу:
– Неважно? Только почему-то все хотят выглядеть моложе! А уж дамы наших лет вообще ни на что не надеются. Мужчины еще хорохорятся, но больше для вида.
– Помнишь, я в конце девяностых первый раз у сестры в Израиле гостила? – продолжала ее собеседница. – Она тогда сама меньше года там жила, и у нее как раз случился очень яркий роман.
– Да, про роман ты мне говорила. Но Татьяна-то еще совсем молодая тогда была, я ведь ее перед отъездом видела!
– Она только так выглядела, – усмехнулась Тала. – Сама считай: ее старшей дочке в то время двадцать три исполнилось. А кавалеру вообще уже к шестидесяти подкатывало – он на пятнадцать лет старше Танюши был. Однако внешне очень интересный мужик. Невысокого роста, но фигура атлета, черные волосы с сединой, серо-синие глаза, лепные черты